Где-то в 1939 году Иван вместе с родителями оказался в посёлке Славянка Приморского края. Здесь началась его трудовая биография. Наравне с отцом ходил в море за рыбой.
А тут война…Ивана призвали в армию и отправили на фронт. Воевал он связистом на Воронежском фронте и дошёл до Румынии. Получил лёгкое осколочное ранение в руку, лежал в госпитале. Такие ранения считались среди солдат величайшей удачей и счастьем, т.к. давали возможность на какое-то время покинуть поле боя и отлежаться в тылу. Каждый день боёв уносил сотни, тысячи жизней, и мог оказаться последним днём и для Ивана, как в какой-то один из таких дней погиб Василий, мамин брат, лейтенант, сражавшийся на Сева-стопольском фронте. Госпиталь продлевал жизнь солдат, и они всеми правдами и неправдами старались задержаться здесь подольше, прежде чем снова оказаться в мясорубке. «Выжить любой ценой, выжить!»-и больше ничего. Голод, холод, нечеловеческая усталость,-всё это ерунда по сравне-нию с жаждой жизни.
И отец мой выжил. Может быть, потому, что ему не приходилось ходить в атаку с винтовкой наперевес, не бросаться грудью на амбразуру ДЗОТа, не ползти навстречу танку со связкой гранат. Он был на линии фронта, но чуть-чуть сзади этой линии. Он был связист и всю войну таскал на себе телефон и катушку с проводами. И я думаю, что связь он обеспечивал нормально, ибо медаль «ЗА ОТВАГУ» просто так не давали.
Были и ещё какие-то награды (см. фото: у моего отца-стоит справа-наградная колод-ка длинная, примерно на три награды).
Были и ещё какие-то награды (см. фото: у моего отца-стоит справа-наградная колод-ка длинная, примерно на три награды).
Стрелять моему отцу на войне приходилось очень редко. Он с улыбкой, даже со смехом рассказывал о том, как ему однажды пришлось убить немца. Где и когда это было-не помню, но дело было так. Приказа-но было рядовому Бородину доставить в расположение части ведро воды. Вскинув на плечо ружьё и взяв ведро, отец направился к протекавшему невдалеке ручью. Пробрав-шись через заросли кустарника и выйдя на берег ручья, отец скинул ружьё и уж совсем было собрался наполнить ведро водой, как вдруг услышал немецкую речь. Отец плюхнулся на землю и затаился в кустах. Из своего укрытия он видит, как по противоположному берегу к ручью подходят два немца. И тоже с вёдрами. Не долго думая, отец прицелился и выстрелил. Один немец упал, а второй, бросив вёдра, бросился наутёк. Быстренько наполнив вёдра водой, отец чуть ли не бегом поспешил назад. Если верить отцу, то это был единственный немец, убитый им за всю войну. Может быть , поэтому он и смеялся, рассказывая этот случай.
Дорогами войны отец прошагал аж до самой Румынии. Здесь отцу больше всего запомнилась кукурузная каша-мамалыга, с которой он познакомился здесь впервые. Отца послушать, так ничего отвратительнее мамалыги он на свете не едал. Но вспоминалась она тоже со смехом.
Без смеха отец вспоминал вшей, которые доводили солдат до полного изнеможения. От них спасались так. Зайдя в какую-нибудь деревню, растапливали печь в избе, в которой останавливались на постой. Когда дрова прогорали и печь разогревалась так, что рука не терпела, все раздевались догола, и всю одежду, от портянок до шапки, совали в печь прокалить. После такой термообработки помытые солдаты одевали на себя вновь свою одежду, предварительно вытряхнув из неё погибших в жару печи вшей. Наверное, такой день был для солдат как праздник. Да и вообще: любой день, в который тебя не убили, считался как великий праздник.
Советская военная машина неудержимо катилась на Запад. В конце 1944-ого года уже всем стало ясно, что войне скоро конец и Победа не за горами. Но по-прежнему стреляли, по-прежнему рвались снаряды, бомбы, гранаты. И каждый день убивали и гибли люди. А ведь как обидно умирать, не дождавшись победы! Инстинкт самосохранения обострился до предела. Поэтому, когда зимой 1944-ого года в часть, где служил мой отец, пришла разнарядка о наборе в военное училище, он тут же в числе первых написал заявление и был отправлен далеко в тыл, в город Киев, в военное артиллерийское училище. Здесь не было вшей, здесь Иван Бородин помылся в настоящей бане с мылом, постригся, оделся в новенькую курсантскую форму, здесь хорошо кормили, здесь он впервые за два года выспался в чистой постели, не слыша ни свиста пуль, ни разрыва снарядов. После ужасов фронтовой окоп-ной жизни это был настоящий рай. И самое главное: здесь не убивали! Обязанности курсанта Киевского военного артиллерийского училища отец добросовестно исполнял с января 45-ого по январь 46-ого года. Но связывать свою судьбу с военной службой отец не хотел. В январе 1946-ого года он был отчислен из числа курсантов и занял должность лаборанта в этом же училище, в которой проработал до марта 47-ого года, когда был уволен из рядов Вооружённых сил, как говорится, вчистую. На земле и в душах людей вновь воцарился мир.
