Глава третья.
1
Время проходило, а за нами всё ещё не приезжали родители и когда, казалось, уже не было сил ждать в один из вечеров на дороге, которая вела к бараку, показались две пароконных брички. На одной, кроме возничего, сидела мама, на другой, рядом с возничим - папа. Радостные, предвкушая скорый отъезд, встретили мы родителей.
Возничие распрягли лошадей, привязали к бричкам. До глубокой ночи мы обсуждали наш отъезд и, наговорившись, улеглись спать: наша семья в доме, а возничие – в бричках.
С раннего утра начались сборы: отец с возничими сколотили клетки - для птицы и поросёнка. (Живностью мы опять обзавелись).
Клетки укрепили на одной из бричек. На бричках, из свежесрубленных берёзок, установили дуги, обтянули их брезентом. Получились фургоны, похожие на цыганские колымаги. В фургоны уложили вещи. В таких трудах прошёл день. Решили - ранним утром следующего дня тронемся в путь.
Вечером возничие обхаживали лошадей: чистили им копыта, проверяли подковы (ослабленные – подбили), напоили водой лошадей, задали им корм. Ужинали поздно и основательно.
Рано поутру, мама разбудила нас. Накормила парным молоком с хлебом. Взрослые позавтракали ранее нас. Лошади были уже впряжены в брички. Куры кудахтали в клетке. Поросёнок в своей клетке, как ни в чём не бывало, похрюкивая, копался в корыте. К одной из бричек на короткой веревке была привязана корова. Низко опустив голову, стояла растопырив задние ноги, и, очевидно, не могла понять, что с ней происходит.
Суеты не было. Все было подготовлено основательно. Возницы готовились к отъезду: в последний раз осматривали брички, проверяли чеки на колёсах, сбрую на лошадях.
Возле козел, притороченные к отвалу, стояли берданки, тут же висели патронташи. Вдоль отвалов лежали - рогатины, топоры, веревки, пила, косы и вёдра.
Мы хотели уехать потихоньку, никого не беспокоя. Но все получилось не так – пришли провожать нас многие жители посёлка. Подошли Фёдор и Степан, успела и Агафьюшка. Женщины плакали и, как было принято, просили прощения и одаривали нас кто, чем мог. Степан привез выделанную медвежью шкуру и застелил ею нашу бричку. Фёдор - березовый туесок с медом. Директор совхоза на двуколке подвёз на прокорм птице полмешка зерна ржи.
Стали прощаться. Мужики жали друг другу руки. Женщины целовались и крестились.
- Ну, пора! - проговорил отец.
Он был в смущении от таких проводов. Да и секретарь парторганизации ему что-то нашептал, отведя в сторонку, чтобы никто не слышал его слов.
Как потом выяснилось, секретарь советовал объехать стороной районный центр: уж больно будет привлекать внимание властей наш цыганский транспорт.
Тронулись. Корова не хотела идти – уперлась всеми четырьмя ногами в дорожную твердь, и ни с места. Лошади пересилили её и потащили, но она крутила головой, мычала и сопротивлялась. Бобик бегал вокруг брички и лаял. Положение спасла Агафьюшка. Она что-то пошептала корове на ухо, потом шлепнула её по заду, и та покорно пошла. Брички мерно катились по дороге, удаляясь от барака. Мы ещё долго оглядывались.
На дороге стояли наши соседи, друзья и прощально махали нам руками. Впереди толпы стояла Агафьюшка и осеняла нас крестным знамением. Казалось, губы её шептали: «С Богом, с добром!» Вот так мы и расстались с Первомайским совхозом.
Свободное копирование
