10 сентября 1997, среда.
Впечатлений много, но писать некогда – так быстро проходят эти четыре часа свободного времени с восьми вечера до 12 часов ночи! Обычно с утра я работаю в доме хозяйки, а после обеда – в чужих домах. В свою комнатку возвращаюсь в девятом часу. Моюсь, ужинаю, покурю-подумаю на своих задворках, еще час-полтора занимаюсь английским или читаю – и пора спать. Устаю страшно. Ноги к вечеру делаются чугунными. Руки избиты, все в ссадинах и болячках от ушибов и множества химикатов, которые использую во время уборки. Мою полы, окна, стены, плиты, духовки, холодильники, посуду, чищу унитазы, серебро, иногда глажу (это легче). Пот течет ручьем. Работать приходится не приседая. Клиентки, хозяйки домов, в которых я работаю, платят миссис Гольдберг за мою работу повременно, за каждый час, поэтому каждая заинтересована, чтобы в оплаченное время я сделала как можно больше. Я знаю, что если раз-другой мною останутся недовольны, то попросят прислать кого-либо другого, моложе и сильнее. Здесь, в деревне, работает много таких женщин из Украины, России, но больше всего полек. Украинские и русские женщины нелегально, с просроченными визами, живут здесь годы и годы. У полек другой статус. Им довольно легко дают визы на десять лет. Они даже могут ездить домой, но, как ни странно, не многие используют эту возможность. Я встречаю их, переходя из одного дома в другой. Здороваемся, улыбаемся. Так я познакомилась с Аллой. Она приехала сюда из России полгода назад, побывала тут и там, жила какое-то время с американцем, который ее обижал, а потом оказалось, что им интересуется полиция в связи с убийством. Очень эмоциональная, в своих рассказах путается, ругается последними словами, всем недовольна – и работой, и женщинами, с которыми она квартирует.
Оказывается, так комфортно, как я, живут очень немногие. Обычно хаускиперов (так нас здесь называют) селят по два-четыре человека в комнате, а иногда для них снимают целый дом. Там, конечно, веселее: можно многое узнать об американской жизни, о работе – а это очень важно сейчас, – но и всяких ссор, выяснений отношений тоже, видать, достаточно. Люди ведь разные, многие обозлены теснотой, непосильным трудом, тоской по дому. Мне грех жаловаться: в моей комнатке никто мне не мешает, скучать некогда, о доме я сейчас стараюсь не думать.
Иногда мне кажется, что я не выдержу и умру – так все болит от работы. Бывает, давление поднимается до 240. И это при том, что я постоянно принимаю лекарства, которыми запаслась в России. А что будет, когда они закончатся? Говорят, что лекарства здесь безумно дорогие.
Свободное копирование
