Я проработал матросом полгода, В этот период с радистами происходила чехарда. Их нехватало. Их постоянно перебрасывали с одной точки на другую. Из-за этого работа замедлялась, план оказывался под угрозой срыва. И однажды меня вызвали в кабинет начальника морского цеха, там же находился начальник полигона (Каляка Николай Иванович). Мне он сразу не понравился: морда бульдожья, глаза исподлобья. Кроме того, вспомнилось, как в первый день моей работы он крестил меня трёхэтажными матами, не зная, правда, что я посторонний.
- Мои радисты рассказывают, что ты умеешь работать с рацией и гидроколонкой.
- Умею.
Меня выпроводили. А на следующее утро отправили к начальнику полигона в группу радистов. У меня было двоякое чувство: с одной стороны, радист – это специальность и более высокий тариф по оплате, с другой, мне совершенно не нравился начальник. Конечно, я остался и добросовестно работал полтора года, но постоянно чувствовал некий страх перед ним. И однажды допустил ошибку.
- Уволю, … твою мать! Марш из рубки! Отдай трубку капитану.
Ошибка была не совсем моя. У меня в то время был стажёр (Владимир ЛаскАвый), который уже прошёл полный курс стажировки, это был его последний испытательный день, завтра он должен был получить допуск к самостоятельной работе. И я доверил ему полную проводку изделия. Действовал он уверенно: включил все приборы, опустил шумоизлучатель за борт и принял с вышки первичную команду. Дальше слежение шло по секундомеру, и через определённое время он должен был включить следующую. Всё так и было, и я был спокоен. Но подводный аппарат не появился. В чём дело? Оказывается, на длинном кабеле была круглая коробка с двумя тумблерами. Надписи не чёткие, затёртые. Когда рычажки тумблеров торчат в разные стороны это означало, что один включён, другой выключен. А когда оба выключены или включены, рычажки торчат в одну сторону, и надо внимательно присматриваться – в какую. Стажёр этого не сделал, и вместо того чтобы включить второй, он выключил первый. А я не проверил, за это и поплатился. Капитан, которого прислали снять меня с точки и отвезти на берег, доложил, что шумоизлучатели лежали на палубе. Дурак он - там всегда лежали запасные. Однако никто не интересовался истинной причиной срыва испытания. Некоторые начальники, поддаваясь сиюсекундным эмоциям, ломали судьбы людей, как говорится, через колено.
Я был ещё мальчишкой, и расплакался перед начальником отдела кадров. Пожалев меня, он отправил обратно в морской цех матросом. Там меня уважали.
В рабочий посёлок я перебрался в основном из-за того, чтобы иметь возможность продолжить общее среднее образование. Я сразу пошёл в восьмой класс средней школы рабочей молодёжи и через три года получил документ о среднем образовании. В те годы (1957) он назывался Аттестат зрелости. И надо же было случиться счастливому совпадению – вышел указ генсека Н.С. Хрущёва о приоритетном принятии рабочей молодёжи в ВУЗы. Я немедленно воспользовался этой поблажкой и поступил в Харьковский политехнический институт.
Свободное копирование
