Через неделю, после очередного напоминания Анатолия Михайловича, перед выездом на концерт, я из дома кукольников звоню в партком.
- О! Наконец-то я слышу голосок секретаря комсомольской организации детского отдела! – заворковал партийный босс после того, как я представилась. – Я прошу вас сообщить комсомольцам, что 23 августа у вас в отделе состоится открытое партийное собрание, где будет обсуждаться вопрос о работе детского отдела. Хотелось бы, чтобы присутствовали комсомольцы и обязательно все студийцы, так как обсудим и работу студии. Кстати, вы письмо в партком подготовили? Как там у вас дела? Что говорят девочки?
- Ничего не говорят... Мы вообще редко встречаемся. Я всё время на выездах и на базе бываю редко.
- Не хорошо, не хорошо отрываться от коллектива. Девочки мне жалуются, что их жизнь в студии не улучшилась, а вы комсомольское собрание так и не провели. Но ничего... Сегодня у нас 17-ое, до партийного собрания почти неделя, так что коллективное письмо от комсомольцев о работе студии вы подготовить успеете.
- Но я не могу писать это письмо... Пусть пишут те, кто жалуется...
- Мне всё равно, кто будет писать письмо. Главное, чтобы вы его организовали, а комсомольцы подписали. К собранию письмо должно быть. Считайте, что это вам партийное задание. Желаю удачи!.. До свидания...
- Только этого мне не хватало! – сказала я, бросив трубку.
- Что случилось? – спросила Елена Сергеевна, увидев моё расстроенное лицо.
- Партком требует письмо о недостатках в студии, - объяснил Анатолий Михайлович. – Я говорил, что надо было сразу написать, а ты, Лена, со мной спорила. Доспорилась... Теперь будет только хуже. Тогда они тихо между собой поговорили бы, и работу студии наладили... А сейчас вопрос выносится на общее собрание. Это намного хуже.
- Но я не хочу писать это письмо!
- Нельзя так относиться к партийному требованию! - возмутился Анатолий Михайлович. - Что значит «не хочу!»? Ты секретарь комсомольской организации и обязана выполнять все поручения партии. Это я тебе напоминаю как член партии. И не смотри, Лена, на Натэллу с такой жалобной тоской! Ничего страшного не происходит. Я ей помогу написать письмо толково и грамотно. Главное, чтобы она выполнила требование парткома.
Почти пол века прошло с момента моего конфликта с Натальей Ильиничной. Старческими глазами вновь перечитываю её книгу воспоминаний «Дети приходят в театр». В книге – автограф Натальи Ильиничны - «Натэлле, в надежде, что она тоже сможет быть полезной в искусстве для детей. 5 апреля 1961г.».
Страницы воспоминаний этой книги ничего не говорят о драматичной судьбе автора, репрессированного сталинским режимом. Ничего не знала об этом и та комсомолка, которую заставили написать коллективный донос на художественного руководителя. Хотя интуитивно она чувствовала подводные рифы нечистоплотной интриги и, как могла, сопротивлялась, письмо к партийному собранию всё таки подготовила. И я, седое продолжение той комсомолки, только на старости лет, благодаря гласности, так много узнавшая, могу лишь сожалеть о случившемся.
Откуда ей было знать, что любой толчок в спину, недавно реабилитированного гражданина, мог вновь драматически повлиять на его судьбу? Что вся эта критическая болтовня о недостатках в руководстве разрешена партией временно и вызвана борьбой за власть в верхах? Откуда ей было знать, что в прочитанных библиотечных книгах нет правды об истинной жизни в стране, в театре? Идеологический утюг партийного цензора сделал историю становления театров-студий первого МХАТа, второго МХАТа, театра имени Маяковского (бывшего театра Мейерхольда) почти идеально гладкими, победными. Талантливые режиссёры, актёры питались только «святым духом» искусства, творили ради народа, для народа, утверждали величие советской страны!
Откуда ей было знать, что студия, в которую она поступила – не училище с плановыми занятиями и практикой? Что она - лишь «копилка фрагментов» будущего музыкального театра для детей, мечты Натальи Ильиничны? А то, что этими «фрагментами» оказывались живые люди, ничего не знавшие о глобальных планах их руководителя, чья же это вина? Уверена, что, если бы Наталья Ильинична с самого начала сошла со своих заслуженных высот, и сама поделилась бы с нами своей мечтой, не было бы этого конфликта. Не было бы никакого заявления! Просто один из этих «фрагментов», моя прямолинейная, как оглобля, юность, уже тогда, трезво оценившая свои актёрские возможности, уехала бы домой вовремя без психологических травм. А Наталье Ильиничне потребовалось бы приложить чуть меньше усилий для воплощения в жизнь своей мечты, которую она блестяще осуществила через пять лет.
Но в стиле руководства того времени не было таких правил. Да, и сегодня... Много ли найдётся таких руководителей, которые терпеливо объясняют народу, что они хотят сделать?
А жизненный опыт той девушки говорил о том, что хаотичность занятий, бесправное положение девчонок-студийцев не совсем нормальны, и интуитивное правосознание толкало на защиту их прав. И вот - результат...
