С сезона 1891 года Киев и имеет постоянную русскую драматическую труппу, с каждым годом все больше и больше пользующуюся симпатиями киевлян, независимо от ее состава.
Главными силами, содействовавшими Соловцову в организации товарищества, были: Неделин, Чужбинов и Песоцкий. Вообще-же товарищество состояло из следующих лиц (привожу имена главных персонажей): М. М. Глебова, Анненская, Ларина, Верова, Медведева, Измайлова, Самойлова -- Алибина, гг. Соловцов, Неделин, Чужбинов, Самойлов -- Мучурин, Песоцкий, Егор Чернов, Попов и Осмоловский.
Открытие спектаклей последовало 1-го сентября "Ревизором", в котором в роли Хлестакова дебютировал Самойлов-Мичурин и не без успеха. Странным только показался мне голос артиста, точно хриплый, что я хотел объяснить простудой, но впоследствии я убедился, что простуда здесь ни при чем и что артист, хотя и не лишенный дарования, относится к сцене спустя рукава и все время вне спектаклей проводит в трактирах за занятием, не всегда для голоса полезным. А между тем у Самойлова -- Мичурина было много данных быть одним из выдающихся артистов: внешность его была крайне симпатичная, манеры прекрасные, держался он на сцене хорошо; при таких данных легко было выделиться при условиях серьезнаго отношения к делу, но этого-то Мичурину и недоставало: он вовсе не работал и играл как Бог на душу положит, подчас не сознавая даже, кого именно он играет. В первое время Мичурин обращал на себя внимание своей красивой внешностью и представительностью, но продолжалось это очень недолго: он стал кутить, появляться в разных притонах, скандалить и от него все отвернулись. У себя в уборной он устроил чуть не кабак и, будучи еще и страстным игроком, он завел картежную игру. Бывало зайдешь в уборную к другим артистам -- застаешь их за просматриванием своих ролей; зайдешь к Мичурину и застаешь в разгаре игру в "американку". Я уверен, что в поведении Мачурина кроется причина неприглашения его в товарищество на следующий сезон. Мои наблюдения над Мичуриным убедили меня, что в нетрезвом виде он даже способен на поступки крайне неблаговидные, о которых я, впрочем, умолчу. После этого сезона я Мичурина больше не встречал, но слышал, что года три тому назад он сошелся с одной провинциальной артисткой, у которой были средства и лишил ее всего ее состояния, чуть-ли не пустив в ход даже ее гардероб. В прошлом году о Мачурине рассказывали, что он совершенно опустился и прозябает где-то далеко, не то в Батуме, не то в Асхабаде. А жаль мне этого артиста! При иных условиях он был-бы желателен в любой труппе.
Возвращаюсь к первому спектаклю. Постановка пьесы произвела на публику прекрасное впечатление; видно было, что дело затеено серьезно и что товарищество поставило себе задачей заинтересовать киевлян драмой. Сопоставляя постановку "Ревизора" в декоративном и в других отношениях с такой-же постановкой при прежних антрепризах, сразу чувствовалась громадная разница; видно было, что дело находится в опытных руках. Чем дальше шли спектакли, тем больше публика убеждалась, что в деле этом преобладающую роль играет не преследование исключительно меркантильных целей, а целей более серьезных; замечалось уважение к русским писателям, что сказалось в целом ряде фактов, о которых скажу ниже; замечалось желание поставить русскую драму на ту высоту, которая ей подобала в матери городов русских. Не прошло и двух месяцев, и имя Соловцова, и без того популярное в Киеве, упоминалось не иначе, как с похвалой его деятельности, а учащаеся молодежь отзывалась о нем с благодарностью. И было за что: он первый в Киеве организовал утренние спектакли для учащейся молодежи, спектакли, которые с того времени до того привились, что стали насущной потребностью учащихся. Сообразил Соловцов, что далеко не многие родители обладают средствами доставлять такое удовольствие своим учащимся детям и половину мест в театре он рассылал безплатно в учебныя заведения, а иногда и все места. Когда например, воспитанники городских училищ, преимущественно дети бедняков, могли мечтать о театре? А между тем в описываемый сезон я видел не один спектакль, когда эти именно воспитанники составляли главный контингент публики. В самом выборе пьес была строго определенная программа: "Ревизор", "Недоросль", "Женитьба", "Доходное место" -- вот пьесы, которые ставились для учащейся молодежи. Не забыта была и взрослая малосостоятельная публика: и для нее устраивались специально общедоступные спектакли по уменьшенным ценам. Все это, конечно, подтверждает, что товарищество не ставило на первом плане наживу, а безкорыстно отдавало свое время и труд, на сколько это было возможно, на пользу учащемуся поколению и недостаточному классу населения!
Что заслуги товарищества были оценены как лицами стоявшими во главе учебных заведений, так и многими гражданами, видно из того, что до истечении каких-нибудь трех месяцев с открытия сезона, г. Соловцов был уже солидно чествуем, как представитель товарищества. Некоторые гласные думы, посещавшие театр, нашли, что заботливое отношение к учащейся молодежи настолько заслуживает одобрения, что вошли в думу с предложением о выражении товариществу благодарности и о назначении ему субсидии в тысячу рублей. Нашлись, однако, такие гласные, которые в жизни своей театра не посещали и открыто заявили что в пользе театра они сомневаются, а потому и недостойно думы "путаться в такое дело". Это подлинные слова б. гласнаго Яроцкого, я их хорошо помню. С грустью должен констатировать, что дума отклонила предложение, 12 кажется гласных, чем еще раз подтвердила, что дума и общественное мнение -- далеко не одно и то же! Не далее как через три дня после этого инцидента состоялся какой-то спектакль при полном сборе и не успел Соловцов показаться на сцену как вся публика, точно сговорившись, поднялась с своих мест и устроила представителю товарищества шумную овацию, при чем ему был поднесен от студентов серебрянный венок. Более нагляднаго протеста против мнения думцев и быть не могло!
Свободное копирование
