Особая роль документа - 1

Глава 2. Особая роль документа.

«Из города Лодзь» (1969)

Мой дебют в «большом кино» прошел очень гладко. Дипломный фильм был уже вполне профессиональным. Я сделал его на студии документальных фильмов в Варшаве. Фильм оплатила частично киношкола, частично студия. Условий финансирования сейчас не помню. Во всяком случае, хотя денег и было мало, мне хватило.

Фильм назывался «Из города Лодзь». Коротенький документальный фильм – 10- или 12-минутный. Мы все тогда снимали короткие одночастные документальные фильмы-«довески». Фильм был о Лодзи – городе, который я, прожив там несколько лет, хорошо узнал и очень полюбил. Город жуткий, но необычный, по-своему живописный – с рассыпающимися домами, разваливающимися лестничными клетками и колоритными людьми. Более цельный, чем Варшава. Во время войны Лодзь почти не пострадала, так что, по сути, я учился в старой, довоенной Лодзи. Денег на ремонт никогда не хватало, стены домов покрывал лишай, а штукатурка постоянно отваливалась. Выглядело всё это крайне живописно. Впрочем, это вообще необыкновенный город.

Студентами мы часто играли в одну очень простую игру, требовавшую честности. Увидел человека без руки – получаешь одно очко, без двух рук – два очка, без ноги – тоже два, без обеих ног – три, без ног и рук (мы называли их «обрубками») – десять, встрелили слепого – пять. И так далее. Около десяти утра мы встречались в школе за завтраком. Обачно каждый набирало коло 10-12 очков. 15 – уже почти верная победа. Людей без рук, без ног, «обрубков» в Лодзи было много. Машинный парк на ткацких фабриках давно устарел и представлял настоящую опасность: во время работы людям что-то постоянно отрывало – руки, ноги. Кроме того, трамваи по узеньким лоздинским улочками ездили вплотную к домам. Один неосторожный шаг – и ты попадаешь под трамвай. Ужасный и в то же время завораживающий город.

Много лет мы играли в эту игру и вообще с удовольствием наблюдали за жизнью. Я начал снимать – в школе было отличное отделение фотографии. Нам давали аппараты и негативы. Можно было снимать сколько угодно, снимки потом проявляли в темном подвале. Десятки, сотни разнообразнейших фотографий. Меня это очень увлекало. Например, старики – скрюченные, вглядывающиеся в какую-то даль, мечтающие или думающие о том, что все могло быть иначе, и примирившиеся с тем, что всё сложилось так, как сложилось.

Несколько удачных снимков сохранились у меня до сих пор. Недавно я показывал из своей дочке. Ей – не знаю почему – вдруг пришло в голову заняться фотографией.

Фильм «Из города Лодзь» - портрет города, где одни работают, а другие бесцельно шатаются по улицам. В фильме прежде всего показан тяжелый труд женщин – у мужчин работа легче или они не работают вовсе. В городе масса абсурдных памятников, трамваев, старых фур, на которых по-прежнему развозят уголь. Жутких ресторанов и молочных кафе. Вонючих, отвратительных уборных. Каких-то руин, каморок.

В лодзинских трамваях существовал специальный тариф, позволявший за два талончика провести какие-то вещи, например, шинковку для капусты. Больше никогда в жизни я не слышал о специальном тарифе за провоз шинковки. Венок на могилку – тоже два талончика. Столько же – за провоз лыж. Но «лыжи» - это ведь пара лыж? Поэтому мы делали так: я брал одну лыжу, а приятель - другую. Приходил контролер – и начинался спор: ведь никто из нас лыж не вез. У каждого только одна лыжа, а правило касалось двух, потому что было написано «лыжи»: за провоз «лыж» - два билетика. А сколько нужно заплатить за провоз одной лыжи – написано не было. Так что препираться с контролером можно было бесконечно:

- Да у меня же только одна лыжа.

- А у вашего друга – вторая.

- Так у него свой билет, а у меня – свой.

Цена трамвайного талончика была для нас тогда существенной. Вроде бы дешево, но мы едва сводили концы с концами. У меня была небольшая стипендия, и еще немного помогала мама. На 4-м курсе я женился. Денег не хватало, приходилось считать каждую копейку.

Сейчас город изменился. Появилось много современных зданий. Старые снесли. Но мне кажется, что новые дома вовсе не лучше прежних, а честно говоря – даже хуже. Из-за того, что здания ломали, а не реставрировали, Лодзь теряла свой стиль, утрачивала ту особую притягательную силу, которой некогда обладала. Фильм «Из города Лодзь» делался с огромной симпатией к этому необыкновенному городу и его жителям. Что было на экране, я уже точно не помню. Работающие женщины. Какой-то парень в парке. Другой – с хитрой электрической машинкой: в одну руку берешь провод с отрицательным полюсом, в другую – с положительным; появляется ток, и нужно выдержать как можно дольше. Доказательством мужественности служили, например, 380 вольт, а не какие-нибудь 120. Ребенок выдерживал 60-80. Крепкие же мужчины выдерживали до 380 и говорили: «Нормально, добавь еще». А больше не было. Максимум 380 вольт. Я, кажется, выдержал до конца. Пришлось вытерпеть, потому что вся группа на меня смотрела. Такие были в Лодзи развлечения. Этот парень так зарабатывал – один злотый за подключение к своей машинке.

Мы все снимали комнаты. Потом, после женитьбы, мы с Марысей поселились на чердаке. Хозяйка дала нам просторный чердак, где она сушила белье, и там мы устроили себе комнату с кухней. С нами довольно долго жил Анджей Титков. Помню, у нас никогда не хватало денег, чтобы протопить печку. Впрочем, все равно неизвестно было, где покупать уголь. Поэтому каждый день или через день мы крали в школе большую сумку угля. Этого хватало на два дня, а потом мы приходили за следующей порцией. Так и прожили зиму – на краденом угле.

Помню старую женщину, жившую недалеко от школы. В этом месте – возле парка – улица расширялась. По одну сторону был дом, в котором жила старушка, по другую – парк, а в его начале – общественный туалет, в который нужно было спускаться по лестнице. Мы придумали себе развлечение. Разметили улицу мелом. Примерно в 10 утра, когда мы встречались в школе за завтраком, старушка выходила из своей квартиры. Видимо, уборной у нее не было, и она ходила в этот туалет. Двигалась она с трудом. Каждый час, во время перерыва, мы выскакивали из школы и проверяли, на каком метре находится женщина. Она еле шла и брела до этого туалета часов 7 или 8. А потом ей приходилось еще спускаться по ступенькам. Потом она выходила и вечером возвращалась домой. Ложилась спать. А утром вставала и снова отправлялась в туалет. Мы держали пари - конечно, не на деньги, а просто так, - где бабушка находится, например, в полдень. Я говорил, что на 4-м месте, кто-то – что на 3-м, кто-то – на 6-м. Мы выходили и проверяли.

Такие были игры. Сегодня они выглядят жестоко, но вообще-то мы играли потому, что нас интересовала жизнь других людей, жизнь мира, так не похожего на тот, в котором выросли мы. Я приехал из Варшавы, окончив Лицей театральной техники. Все остальные тоже были из Варшавы. А Лодзь оказалась совершенно другим городом, другим миром.

Позже в фильме «Муходав» его прекрасно изобразил Марек Пивовский. Это великолепный фильм – как раз о таких лодзинских монстрах. Что-то подобное нередко встречается у Феллини. Но мне кажется, что монстры, живущие тогда в Лодзи, были несравнимо более выразительны, чем феллиниевские. Пивовскому удалось это уловить.

Так мы жили. Больше я в Лодзь не возвращался. Только иногда приезжал по делам на киностудию.

В фильме «Из города Лодзь» мне хотелось снять то, что я в городе любил. Конечно, всего показать не удалось. Но особую атмосферу фильм отчасти передает. Этот фильм был моей дипломной работой.