XXV
Встреча с графом Толстым в Берлине. -- Его припадки. -- Курьезный случай. -- Визит к графу Шувалову.
Мое знакомство с графом Толстым продолжалось до самой его кончины. Незадолго до смерти его, мы встретились с ним в Берлине, на железнодорожном вокзале, при возвращении в Россию. Он выглядел очень нехорошо; исхудалый, скучный, он жаловался на припадки нервного расстройства.
-- Одолевают они меня, мучат.
Сначала мы встречались с ним только на станциях, так как он ехал в первом классе, а я во втором, но потом уместились в одном вагоне.
-- Я ведь сижу в купэ совершенно один, -- сказал мне как-то граф. -- И душевно бы желал ехать с вами вместе, но я боюсь за вас. Вам, может быть, будет неприятно быть в обществе больного человека? Вы не испугаетесь приступов невральгии?
-- Я ничего не боюсь, граф, -- поспешил я ответом. -- Напротив, не говоря об удовольствии беседовать с вами, я, может быть, пригожусь в качестве сиделки во время припадка.
-- Если так, то я сам буду очень доволен вашей компанией. Пересаживайтесь.
Я перешел в его купэ.
Мы много говорили о театре, об его будущих литературных замыслах, о желаемой им постановке "Дон Жуана", "Царя Феодора", запрещение которого его очень огорчало. Он надеялся со временем выхлопотать разрешение...
Наступила ночь. Мы уснули. В вагоне было совершенно темно... Вдруг я чувствую прикосновение дрожащих рук и какой-то невнятный шепот. Быстро вскакиваю и спрашиваю:
-- Что? Что такое?
-- Спичку! Ради Бога, спичку.
Освещаю вагон. Граф наклоняется к дорожной сумке, достает из нее какой-то футляр, роется в склянках и моментально делает себе подкожное вспрыскивание морфия, как потом оказалось.
-- Ну, слава Богу! сказал облегченно граф. -- Теперь, кажется, все обошлось благополучно. Захватил вовремя. Припадок не успел разразиться...
Затем мы доехали до станции. В последний раз простился я с ним. Он отправился к себе в имение, где и умер в самый день предполагаемого отъезда своего в Париж.
Упоминая как-то о том, что граф Толстой всегда был доволен моим чтением его стихов, я не упомянул, что он часто поручал мне чтение его произведений вместо себя. Благодаря этому, я приобрел много великосветских знакомств. Граф приглашал меня с собою в аристократические дома, где вместе с ним я декламировал монологи и диалоги из "Смерти Иоанна Грозного" или из других его пьес. Даже на первой считке в Александринском театре я читал трагедию для актеров, так как сам он чувствовал себя не совсем здоровым.
Однажды мое постоянное лекторство толстовских произведений было причиной курьезного случая. Как-то вечером, будучи незанятым в театре, возвращаюсь я к себе домой часов в восемь и застаю в гостиной жандармского офицера. Эта неожиданная встреча меня смутила, и я неровным голосом спросил:
-- Что вам угодно?
Он объявил, что прислан за мною шефом жандармов графом Петром Андреевичем Шуваловым, к которому я должен немедленно явиться.
-- Хорошо... я сейчас приеду.
-- Со мной пожалуйте... Я обязан доставить вас лично.
-- Что? Почему? Зачем?
-- Ровно ничего не знаю. Получил приказание доставить вас к его сиятельству и более мне ничего неизвестно.
Я попросил у него позволения переодеться во фрак, потом отправился в парикмахерскую бриться, наконец, заехал в магазин купить перчатки. Все это было мне разрешено, и он всюду меня сопровождал. Наконец, приехав в дом бывшего Третьего Отделения, где жил граф Шувалов, офицер сдал меня с рук на руки швейцару. Тот, в свою очередь, доставил меня еще в один передаточный пункт -- в прихожую, где приняли меня лакеи. Ничего не понимая, я отдался во власть многочисленной челяди, и по лестнице лакеи начали официально передавать друг другу известие о моем прибытии; наконец, меня проводили до гостиной графини; куда я и вошел.
Графиня Шувалова приветливо протянула мне руку и сказала:
-- Пожалуйста, извините меня и моего мужа, что потревожили вас. Граф Алексей Константинович разрешил нам просить вас его именем не отказать сделать удовольствие и прочесть его пьесу "Царь Борис", послушать которую все сегодня собрались к нам. Сам же Толстой простудился и совершенно без голоса. Он должен сейчас приехать. Мой муж очень извиняется, что у него сегодня комитет министров, он никак не мог остаться дома; но заранее просил благодарить вас, если вы не откажетесь прочесть.
Из присутствующих мне бросился в глаза, прежде всего, пожилой священник с короткими волосами, в шелковой цветной рясе, со звездою на груди. Он курил папиросу и отлично говорил по-французски. Это был отец Иосиф Васильев, известный настоятель русской церкви в Париже.
Вскоре приехал граф Толстой, вслед за ним еще кое-кто, и когда общество оказалось в полном составе, началось чтение, длившееся довольно долго. В антрактах рассуждали о достоинстве пьесы, о ее исторической верности, о будущей ее постановке на сцене. По окончании чтения, автор подарил мне экземпляр пьесы, по которому я читал, и тут же сделал на нем лестную для меня надпись. Эта книга, как вещественный знак благорасположения ко мне Толстого, хранится у меня до сих пор...
С памятью графа Алексея Константиновича связано многое, что происходило в моей театральной карьере... После исполнения роли Иоанна Грозного я сразу получил высшее содержание и, несмотря на свою молодость, был сравнен по получаемой в то время разовой плате со старейшими артистами.
Даже после смерти графа Толстого мне пришлось ведаться с его произведениями. Пьеса его "Посадник" была передана мне вдовою его и поставлена в мой же бенефис на сцене того же Мариинского театра, где ставилась впервые "Смерть Иоанна Грозного".
Этим заканчиваются мои воспоминания о графе Алексее Константиновиче Толстом.
Свободное копирование
