"Никольск, 30 ноября 1866 года
...Важное дело. Между мною и Григорием Евлампиевичем есть какие-то, непонятные для меня, недоразумения.. Я не люблю неясных, замаскированных отношений. А что есть что-то, я заключаю из того, что он перестал мне писать и, несмотря на мои многократные просьбы о высылке книг, не высылает ничего.
Постарайся увидеться лично с ним и переговори. Статьи я высылал первое время на его имя, потому что он не сообщил мне адреса "Дела", я же первый просил его об этом.
Если не нужно мое сотрудничество, пусть мне пишут прямо; по крайней мере, я приму заблаговременно меры, чтобы не остаться без работы; но вымораживать меня, как таракана, не высылая никаких материалов для работы, может быть, и очень деликатно с дипломатической точки зрения, но ведь я плохой дипломат и люблю идти прямо, ибо короче. Разъясни этот вопрос, и если мои подозрения не оправдываются, то распорядись, чтобы выслали ворох книг, русских и иностранных.
В воскресенье 4 декабря высылаю последнюю статью и затем складываю руки, ибо решительно нет материала. И эту статью уже я выжимал из своей утробы. Так работать нельзя. Ты спрашиваешь, получил ли я от Благосветлова сто рублей? Получил 1 августа, при его письме от 18 июля -- и только. Затем в письме без числа (должно быть, в начале октября)...
......Не думал ли Григорий Евлампиевич, что я не желаю работать с ним? Этой мысли у меня никогда не было. Тут или сплетни, или собственные ошибочные толкования и соображения подозрительных и недоверчивых людей...
Разъясни все и успокой меня приведением отношений в ясность..."
Свободное копирование
