Прогулка по Тбилиси

Прогулка по Тбилиси

В 1960 году, после второго курса академии, вместе с Толиком Маховым на полуторамесячную лётную стажировку я был направлен в Вазиани. Что такое Вазиани? Это аэродром в двадцати километрах восточнее Тбилиси. Мой напарник Толик прибыл к месту стажировки с чемоданом, который оторвать от земли одному человеку было трудно, настолько он был тяжёл. Все мы тогда были спортивными. А мой напарник по стажировке был фанатом, преданным многим видам спорта, потому и чемодан неподъёмен: он полон гантелей, эспандеров и прочих приспособлений для «накачивания мышц». Каждое утро Толя начинал с добротной зарядки. Долго слышалось его сопение при размахивании увесистыми чугунными дисками и гантелями перед тем, как уйти на обязательную пробежку. Сопровождал его в старании «на четыре шага выдох, на три вдох» и я, но меня едва хватало на его «полдистанции». Не забывали мы и вращаться с закрытыми глазами в позе «Г» для тренировки вестибулярного аппарата. Год ведь не летали, а пилотаж истребителя («кувыркание в небе», чтоб лучше чувствовать самолёт) – основа полётов и, особенно, воздушного боя. Короче, я был в хорошей спортивной форме, а Толик – в замечательной. Изучили район полётов, сдали массу обязательных зачётов и, наконец, приступили к практической части стажировки.

 Впервые я летал в настоящем горном районе, где и увидел много необычного. Например, красивейшую реку Алазани, которая, как нитка распущенного вязания, курчавится по изумрудно–зелёной долине сплошных виноградников. Упирается её живописная долина в серо–белые безжизненные осыпи гор, в которых стремительные воды выточили узкое и глубокое ущелье.

С замиранием сердца наблюдал тающие в дымке горные хребты, неправдоподобно белые вершины молчаливых исполинов. Любоваться ими я мог бесконечно, но слишком мало внимания отводилось планами полётов на эту «праздность». Да и сами тренировочные полёты на истребителе были недостаточны по времени, чтобы рассматривать и оставлять в памяти навсегда эти древние вершины.

Но всё–таки, мне запомнился один полёт. Сплошная (десять баллов) облачность закрыла небо. После взлёта «пробили» её вверх и увидели потрясающую картину. Ослепительно белый верхний край облаков, ровный, как футбольное поле. Справа, совсем рядом (около сотни километров) из него выглядывает двойная голова Казбека. Слева, на приличном удалении, под слепящим солнцем искрится Арарат. Хоть до него и двести километров, но воздух на высоте настолько чист, что библейская вершина кажется совсем близкой. Так и врезался в память этот пейзаж: ровный–ровный верхний край облаков под ярко синим небом и из него торчат две сахарные головы знаменитых вершин Казбек и Арарат.

Наконец, свободное воскресенье. Конечно, помчались в Тбилиси, в котором никогда не были ни напарник, ни я.

Прошлись по проспекту Руставели. Пешком по склону горы поднялись к могиле Александра Грибоедова. В гроте–склепе девичья фигура скорбит над поэтом. На камне выбиты незабываемые слова молодой грузинской княжны: «Жизнь твоя и дела твои принадлежат России, но зачем пережила тебя любовь моя?» Спокойно созерцать невозможно. Снова вверх. Поднялись к парку, откуда виден весь город, расположенный вдоль бурлящей Куры. Долго задумчиво любовались изгибами стремительной реки, разнообразием городских районов. Там же, наслаждаясь видами гор и долины, пообедали и решили, что хватит осматривать город и его окрестности, пора пробираться домой. Вниз – фуникулёром. В вагончик вместе с нами вошли пять грузин. Ребята немного моложе нас. Одеты в чёрные брюки и белые рубашки. Из–за брючного пояса каждого торчит пачка папирос «Казбек» (шик моды шестидесятых годов). Мы с Толиком стали у заднего окна, любуемся меняющейся панорамой. Местная молодёжь рассматривает нас, ловит наше настроение, прислушивается к репликам, которыми мы обмениваемся. Наконец, один из них решился; заранее уверенный в положительном ответе, улыбаясь, спросил: «Нравится наш Тбилиси?» Кампания, предвкушая восторженный ответ, насторожилась. Я, не торопясь, уверенным тоном ответил коротко: «Конечно, нет!» Моё заявление привело патриотов в остолбенение. Затянувшаяся пауза взорвалась ожесточённым обменом мнениями на грузинском языке. «Будет бой! Народ горячий» – мелькнуло в голове, но позиция наша удобна (спины прикрыты), да и мы с Толиком не мокрые курицы. Неожиданно перепалка оборвалась. Пять пар злобных глаз сверлили нас, как самых ненавистных врагов. Тот же парень угрожающе прошипел: «Почему?» Отвечать я не стал, а пальцем показал на пол вагончика, затем в окно, на землю под ним. Их взгляды, по команде указующего перста, устремились в нужном направлении. Густой слой мусора устилал пол кабины и всё пространство внизу вдоль трассы фуникулёра, где, видимо, никто никогда не убирал. Ярость в глазах патриотов столицы потухла. Вяло перебросившись несколькими фразами на родном языке, они отвернулись и больше не задавали вопросов – потеряли к нам всякий интерес.

А город, если говорить, отбросив мелочи, красив. И расположение между гор вдоль Куры, и архитектура зданий, и множество необычных для нас исторических памятников, и старинные кварталы частных домиков, и узкие кривые улочки в горной части города, и дворики, увитые виноградными лозами, и, в первую очередь, весёлый, остроумный и приветливый народ придают городу особый шарм.

 Тбилиси красив!