Исповедь несостоявшегося человека - 31

31

Нефтяная компания была градообразующим предприятием нашего города, и стабильная жизнь его зависела от благополучия нефтяников. Какую цель преследовали Горбачев и его команда в 1991 году, проводя денежную Павловскую реформу, народу было не понятно. Скорее всего, благую, но все получилось с точностью наоборот.

У многих северян были приличные, по тем временам, вклады, сбережения. Кстати, заработанные честным трудом деньги, по пятьдесят, сто и более ста тысяч рублей. Для сравнения, скажем, «Жигули»‑2106 (в то время самая престижная модель) стоила девять с половиной тысяч рублей, «Волга» – пятнадцать тысяч. И все вклады у людей попросту пропали, их обесценила инфляция.

Теперь на приличный вклад можно было купить, ну, разве что, кроличью шапку.

Это была трагедия, трагедия честных людей, потому как у жуликов, даже если что и пропало, их утешала мысль: «как пришли, так и ушли».

Я не понимаю руководство страны, где, пусть даже при форс‑мажорных обстоятельствах, очередной раз «кинули» народ, всю страну. И это, как бы, не наказуемо для конкретных руководителей, допустивших подобное обнищание народа. Да, и при этом мы не боимся социального взрыва.

А призвать к закону десяток‑другой олигархов‑миллиардеров незаконно (все это признают, в том числе и сами прихватизаторы), прибравшим к рукам богатства страны, никак нельзя – чревато, якобы, социальными потрясениями.

Был в 90‑х еще один развод народа. Чубайс – главный прихватизатор – с командой придумали очередную аферу по одурачиванию населения. Все без исключения россияне, а это порядка ста пятидесяти миллионов граждан, получили на руки ваучеры. Так назывался приватизационный чек, этакая красивая бумажка, которую каждый гражданин страны имел возможность обменять на акции предприятия, вложить в инвестиционные фонды или продать. Стоил он якобы десять тысяч рублей.

Водитель, токарь, буровик, нефтяник не знали, что делать с этой бумажкой, за которую взамен якобы можно было получить автомобиль «Волгу». «Волгу» никто не давал, об акциях и инвестиционных фондах люди мало что слышали и знали. Зато можно было продать, вот люди и продавали, кто за деньги, кто за китайский пуховик, кто за две бутылки водки.

И это был еще и лучший вариант, потому как те, кто поверил в эту сказку о приватизации и попытались их как‑то использовать для истинной приватизации, вообще ничего не получили. Их ваучеры канули в инвестиционных фондах окончательно и безвозвратно, и никто никогда не получал никаких дивидендов за свои ваучеры.

Я тоже сдал свои четыре семейных ваучера в какой‑то инвестиционный фонд «Гермес» с концами.

Можно было пойти другим честным путем в вопросе приватизации. И я даже знаю, как это можно было сделать, уверен, знала об этом и команда Чубайса. Но прими они правильный вариант приватизации предприятий, они оказались бы равными среди равных. Это им было невыгодно, и они придумали бумажки, которые можно было продать. Спекулянты быстро скупили у населения ваучеры, и в одночасье банкиры, руководители крупных предприятии, иностранные инвесторы, кремлевские комсомольцы, стали миллиардерами. Куда там Ротшильдам и Рокфеллерам, не один десяток лет пыхтевшим над сколачиванием своего благосостояния. Мы сделали это быстро, браво, Чубайс! И мы из народного капитализма сделали олигархический.

Приватизацию, как я считаю, нужно было делать по принципу, ну скажем, банковских вкладов, пенсионных фондов, только персональные счета на предприятии и только работников конкретного предприятия. Как делается это, скажем, в Норвегии, где все население получает определенный доход от прибыли предприятий. Работаешь, получаешь дивиденды с прибыли, не работаешь, извини.

Не хотелось бы утомлять уважаемого читателя подробностями этой темы, тем более что поезд ушел. Но я очень ясно себе представляю, как можно было тогда, в 90‑е, при желании сделать капитализм народным, с человеческим лицом.

Причина безнаказанности всех этих беспредельщиков, как мне кажется, в том, что ворон ворона в глаз не клюнет, и все это прекрасно понимают. Мы привыкли все грехи прошлых лет списывать на прежнее руководство, это как индульгенция: за прошлые грехи я не в ответе.

Так вот, пока власть не примет правило преемственности, «Мы за все в ответе», в том числе и за ошибки, за преступления, предыдущей власти, дело с мертвой точки не сдвинется.

А ошибки, просчеты нужно не только признавать, но и исправлять. К примеру, вернуть «украденное» у народа в 1991 году, а заодно вернуть и доверие народа.

Есть в нашей стране сторонники монархии, немногочисленные, но есть. Так вот, при всех недостатках монархического правления, есть в этом устройстве один очень существенный плюс Это то, что власть передается по наследству. И если в идеале представить страну, как дом родной, то дом от отца к сыну переходит в надлежащем виде: не может, по определению, отец оставить сына у разбитого корыта.

Руководитель страны, пусть даже избранный народом, с ограниченным сроком права управления, знает, что власть перейдет к приемнику, но не наследнику. А приемники, как правило, не очень лестно отзываются о предыдущей власти. Вот и вся благодарность за годы труда на благо страны.

Это как я в свое время шутил, когда был кандидатом в депутаты местного законодательного собрания. Мне свои мужики с работы говорили: «О, здорово, у нас будет свой депутат, который будет защищать наши интересы». Я им в шутку, конечно, говорил: «Мужики, за четыре года моего депутатства, дай Бог, свои проблемы порешать. Так что извините, мне будет не до вас, а за доверие, конечно, спасибо».

У нас на постсоветском пространстве есть, на мой субъективный взгляд, только один правитель, который позаботился о наследнике на престол. И это его обязывает и страну, и дом, содержать в надлежащем виде.

Или еще пример. Сотрудники МВД полиции, в бытность милиции, служили Отечеству в горячих точках, участвовали в боевых операциях. В этих же операциях получили ранения, стали инвалидами, а теперь не могут получить страховки от компании, с которой, заметьте, руководство МВД заключило договор страхования.

Теперь страховая компания «банкрот», и вы уж извините, уважаемые сотрудники, «так получилось», и вы теперь свои проблемы с невыплатой страховки решайте в частном порядке.

И опять государство, руководство страны в стороне, дескать, компания частная, извините. Ну, как же так, при всем «уважении» народа к полиции, народ понимает, что нельзя так поступать, тем более со своими. Они ведь первыми станут на вашу защиту, они присягу давали, как вы понимаете, не частной страховой компании, а государству, а вы так с ними поступили, не то, что некрасиво – преступно. А говорят, своих не сдаем. Еще как сдаем.

И ведь есть возможность помочь людям – не хотим, не желаем. Да что ж мы за люди?!

Мы пытаемся перенимать опыт запада в строительстве капитализма, в том числе скопировали и закон о банкротстве. Но у нас закон работает на руку нечистоплотным, преступным предпринимателям.

На «диком» западе и в голову никому не придет мысль искусственно обанкротить компанию. Люди берегут репутацию. А у нас, будьте здоровы, собрали деньги, притом немалые, «обанкротились» и все чисты, в том числе и перед законом. «Банкроты» в дворцах живут в Лондоне, по известному всем адресу, а мы их по всему миру «ищем» с Интерполом. Ну а совесть, она не мучает, не может мучить то, чего нет.

Я уж не говорю о «Юкосе», нефтяной компании, ставшей тоже банкротом. Вроде бы боролись с преступным руководством компании. А пострадали простые сотрудники, пенсионеры, поскольку компания – банкрот.

Правопреемник, в данном случае «Роснефть», не отвечает по обязательствам компании банкрота. «Роснефть» с удовольствием приняла право на собственность, притом далеко не маленькую, а по обязательствам «Юкоса» перед бывшими сотрудниками, извините, закон не позволяет.

По итогу, сотни сотрудников, в том числе и пенсионеры, лишились акций компании, сертификатов на жилищное строительство. «Роснефть» – в шоколаде.

Бывшие рядовые сотрудники компании лишены возможности, даже в частном порядке, отстаивать свои права. Ни один адвокат не возьмется за это безнадежное дело, он же не самоубийца.

А ведь для «Роснефти» не составило бы большого труда выплатить пострадавшим эти копеечные суммы. Тем более что рядовые сотрудники компании не были причастны к преступлениям руководства компании.

Прискорбно это признавать, но получается, что преступное руководство компании «Юкос», как ни крути, оказывалось порядочнее правопреемника. У них были обязательства перед своими сотрудниками (пусть и бывшими), а у «Роснефти» их нет. Не понимаю!

Не понимаю еще и потому, что «Роснефть» – государственная компания, все рычаги в руках, при желании все вопросы по вышеуказанной проблеме можно было урегулировать. Не пожелали. Не захотели.

Хочу сразу оговориться, что речь идет о физических лицах, рядовых работниках, пенсионерах, не причастных к преступным махинациям «Юкоса». Речь не идет о юридических лицах, иностранных «дочках» «Юкоса», обивающих пороги международных судов и требующих с России многомиллиардных выплат. Им Россия не платит и правильно делает.

Не умеем и не желаем беречь и ценить свой народ. Примеры можно приводить до бесконечности.

Это у американцев дурная привычка: если в другом конце света их человеку дадут пинка, их шестой флот летит на выручку. Поступки, на мой взгляд, достойные подражания и уважения. Это надо же так любить свой народ.

Так было раньше. Как показывает нынешняя история, США уже в этом вопросе далеко не пример.

Многие терпели лишения, во многом себе отказывали, работали не покладая рук, десятилетиями копили деньги ради светлого будущего. Каким они себе его представляли?.. Ну, к примеру, домик на юге, а еще лучше – у моря, машина и относительно безбедная старость.

Под безбедной старостью подразумевалась достаточно хорошая, по тем временам, северная пенсия – сто тридцать два рубля, и выход на пенсию: у женщин в возрасте пятидесяти, у мужчин пятьдесят пять лет.

И все мечты рухнули. Особо не пострадали те, кто жил одним днем. Практически все на Севере чувствуют себя временщиками и особо не обустраивают быт как бы навсегда. Все равно свое будущее они планируют на большой земле. Поэтому все занимались накопительством денег, тем более что и купить особо‑то было нечего.

И, конечно, при относительно хороших зарплатах у северян были значительные накопления. И вот ничего! Стерпели. И социального взрыва не последовало. И продолжали жить дальше, уже без далеко идущих планов.