Поздно ночью мы вернулись в Калькутту, чтоб провести в ней еще одну тревожную, но уже последнюю ночь. Все утро мы опять ездили по городу, были в пыльном зоологическом саду, зашли в кино, где шел американский психологический фильм о раздвоении личности. Впрочем, это нельзя назвать раздвоением, так как речь шла не о раздвоении, а о растроении личности. Главную роль играла очень хорошая артистка, но зачем все это сделано и кому нужно, - не поняли ни мы, ни еще десятка два зрителей, затерявшихся в большом зале кинотеатра.
Последний визит был в колледж искусств - тесное здание, где в маленьких комнатах, разгороженных перегородками, не доходящими до потолка, идут занятия по сценической речи, декорационному искусству, пантомиме, анатомии (это связано с мимикой и сценическим движением) и танцу. Система преподавания сводится, насколько мы могли понять, к чисто внешнему усвоению образцов выявления того или другого внутреннего состояния. В одной комнате шла репетиция драматического спектакля. Преподаватель очень много раз заставлял исполнителя повторять одно и то же движение, добиваясь... Впрочем, мне трудно было понять, чего он добивается. В большом зале колледжа нам показали концерт силами студентов. Рядом с колледжем строится новое большое здание, и скоро колледж избавится от тесноты, которая так мешает работать.
Вечером перед вылетом мы встретились с нашими советскими товарищами - работниками генерального консульства. Они пригласили к себе и наших друзей из ИПТА. Пришли туда же и сотрудники консульств Китая, Польши, Чехословакии. Последний вечер мы провели словно в своей родной семье. Нас провожало много народа. В последний раз мы обняли дорогих иптовцев, которых полюбили всей душой. Самолет поднялся в воздух. Впереди - еще одна ночь полета до Дели, где мы должны пересесть на самолет Air France, который доставит нас в Париж. А потом только одна пересадка, и мы - дома. В Праге мы увидели первый снег, а через несколько часов мы мчались по зимним улицам нашей Москвы.
Неясная и туманная мечта, которая жила где-то в тайниках моего сознания еще с детства, осуществилась. Я видел Индию. Мы пролетели несколько тысяч километров под ее знойным небом, проехали много сотен километров по ее гладким дорогам, впиваясь глазами в чудесные, ослепительные пейзажи. Мы увидели народ Индии - мужественный и мягкий, трудолюбивый народ, обладающий горячим сердцем и нежной душой. Мы увидели его жизнь, полную труда и веры в светлое будущее своей страны, и его первые, смелые и уже значительные шаги по дороге к этому будущему. Мрачные и порой трагические последствия колониального господства Англии все еще уродуют прекрасное лицо Индии. Но уже явно виден процесс выздоровления, обновления, возрождения.
Пораженные и восхищенные, стояли мы перед древними памятниками индийского искусства, воплотившими в себе гений народа. Но, кроме старины, мы видели и современное искусство Индии. Загнанное в подполье, презираемое и почти растоптанное в эпоху колониального гнета, оно оказалось живым и возрождается сейчас в новом и прекрасном качестве. Индийский театр, задавленный торгашеской "цивилизацией" и, казалось бы, почти прекративший свое существование в британской Индии, на самом деле жил. Поддерживаемый самим народом, он сохранился в его среде в различных формах народных представлений. Огонь искусства тлел, не угасая, и теперь, выпущенный на свободу, он разгорается ярким пламенем. Расцветает новая культура Индии. И мы верим, что этот расцвет будет ярким и прекрасным.
1959 год
Свободное копирование
