авторов

1427
 

событий

194041
Регистрация Забыли пароль?

На Алтае - 19

15.08.1872
Барнаул, Алтайский край, Россия

VII

Лесной пожар ночью. -- Меры тушения. -- Опалка лесов. -- Разорение гнезд. -- Пожары усадьб и деревень. -- Причины обезлесения края. -- Поиски яиц. -- Гибель лодки. -- Перепела на городском пожаре. -- Выпь.

  

   По большей части бывает так, что лесные пожары бушуют днем, а к ночи они потихают, вероятно, от ночной сырости и понижения температуры. Но в засушливое время и в особенности осенью они ночью бывают еще ужаснее. Если издали смотреть на них днем, то, кроме сильного дыма, вам ничего не покажется. Увидите лишь общее дымное марево -- и только; а если ветер от вас, то заметите разницу и в самом выбрасываемом огромными клубами дыме. Если он выбивается черными или темными массами -- это значит, что пожар в том месте идет вперед; если же он сизого и беловатого цвета -- тут уже погорело, и это дымятся остатки пожарища.

   Во время больших пожаров отделение дыма бывает так велико, что вся окрестность на несколько десятков верст наполняется им до того, что закрывается 'солнце -- или совсем, или вы видите его точно сквозь дымчатое стекло в виде красноватого диска. В такое время всю окрестность затягивает ужасно неприятной дымной мглой и повсюду несет дымом или гарью. Все это наводит крайне тяжелое впечатление на нервы и уныние на душу; а простой народ говорит: "Словно давит!.. Мотри, как затянуло мороком, -- верно леса пластают!".

   И действительно -- "пластают"; другого слова, пожалуй, и не подберешь, потому что погоревший таким образом лес в самом деле ложится пластом, и со временем на том месте, где когда-то стоял дремучий бор, является пустошь с обгорелыми пнями, изрытой прогоревшей почвой и кое-где вновь поднимающейся жалкой березкой... Ужасно тяжело и грустно видеть подобные смертные останки от бывшего леса!.. Проезжая мимо, невольно только покачаешь головой; как охотник, подумаешь о бывших обитателях леса и, пожалуй, скажешь: а ведь, наверное, ничего подобного не увидишь, например, в соседней нам Германии... Нет! Там, мне кажется, такой вопиющей картины и быть не может.

   Совсем другая и более тяжелая картина пожара бывает ночью. Тут издали не видно даже и дыма; зато красновато-багровое зарево охватывает все окрестное небо и еще более зловеще действует на душу. Но что представляется глазам наблюдателя, если он побывает вблизи пожара, а тем более явится помощником к тушителям, закоптевшим в дыму и саже. Все, что видел он днем, будет уже слабым подобием настоящего, если только ночь темна и суха. Тут все ужасы сильного дневного пожара являются хотя и сосредоточеннее, но в более ярких красках. Это такая страшная движущаяся панорама, что трудно представить себе и в воображении: нет, ее надо видеть. Тут трудно охватить весь ужас общей картины и можно только издали наблюдать за отдельно. горящими участками.

   Вот посмотрите, как теперь горит; гораздо виднее, когда местами тихо подкрадывается огонек к какому-нибудь совсем еще темному кустику или вдруг налетит на почти черную елку или пихту, только что так красиво освещенную сбоку. Все причудливые полутени моментально исчезают, и она, охваченная уже огнем, с шипением ежится и корчится в его пламенных объятиях. Но вон там, подальше, кажется, совсем потухает, и только какая-то были-ночка горит еще, как восковая свечка, точно поставленная Богу с теплой молитвой о помиловании. Ах, нет! -- около нее появилась другая, а вот еще и еще!.. Вон дальше около них что-то уж вспыхнуло, затрещало -- и вот охватило целый куст; а с него выскочивший огонь поймался за какую-то висячую ветку, перескочил на другую -- и Боже!.. Как моментально он уже охватил целую группу молодых сосенок!.. Повалил страшный дым, застлал собой близстоящие деревья и затем громадным огненным языком вылетел далеко выше этих несчастных сосенок, с которых во все стороны посыпались искры!..

   Но что это за шум и рев со страшным треском слышится из леса где-то вдали? Чем это осветило вдруг всю группу вблизи стоящих больших деревьев?.. Почему это вдруг задвигался и загалдел побежавший и прихотливо освещенный сзади народ? Боже! да это ночью по верху леса со страшной силой несется опять ужасная матка!.. Какими огромными красными языками охватывает она вековые деревья, словно прыгает с вершины на вершину, и как огненная буря летит вперед и вперед! Тут никакая сила ее не остановит... Нет! Тут и страшный ливень с умилостивившихся небес не скоро зальет эту клокочущую огненную гиенну!

   Смотрите, с какой ужасной злобой и быстротой несется она по ветру!.. Какие мириады искр, оторванных горящих веток летят от нее во все стороны и пурпурным каскадом, крутясь в этом ужасном огненном хаосе, падают на еще темнеющий и только багрово освещенный ягодник. А вот подальше видите это маленькое озерко или болотце -- теперь не разберешь; смотрите, каким красным цветом отливает оно от пожара, точно в нем не вода, а кровь, сбежавшая с этих кудрявых великанов, которые, горя и вспыхивая вновь, все-таки пересиливают этот красноватый оттенок и багровыми светочами отражаются в таком кровяном зеркале!.. Брр!.. Право даже жутко становится от такой картины, которую больше нигде и, быть может, никогда не увидишь...

   Но что это иногда мелькает около пожарища, хлобыщется об деревья, падает и конвульсивно вертится в обгоревших кустах и ягоднике... Боже! Да это несчастные пернатые обитатели горящего леса, которые, как нарочно, летят ночью на свет, натыкаются в темных углах на ветки, выбиваются к огню и, охваченные им, как-то корчась на воздухе, падают в пожарище.

   Ночью даже и низовой пожар имеет свою особую физиономию, свою характерную прелесть; тут вы видите почти то же, что и днем, только гораздо рельефнее, и нет тех страшных картин, что бывают при верховом. Здесь при проходе огня по низу замечательно причудливо освещаются то ярким блеском, то полусветом и полутенями группы больших деревьев; словно их кто-нибудь в разных пунктах снизу освещает вспышками магния, что в общем выходит очень эффектно. В такие минуты невольно кажется, что это искусственная забава в каком-нибудь саду или парке, а не пожар, не горение лесов, этих несчастных боровых остатков Алтая.

   Низовые пожары тушатся и ночью, но верховые, особенно в ветер, когда неминуемо является матка, -- это уже немыслимо. В этом случае и днем люди, работая в дыму, теряются и делаются жертвами огня, а ночью и подавно; да и требовать от них в такое время работы невозможно: можно только вдали от пожара проводить перехватывающие канавы, вырубать просеки и проч., но и это доступно только в светлые и лунные ночи.

   Как крайняя мера, при тушении больших пожаров является необходимость пустить с безопасного места встречный огонь; для этого люди заходят вперед пожара и нарочно поджигают лес, направляя огонь навстречу. При низовом пожаре это штука нехитрая и неопасная, но при верховом -- история другая. Тут иногда невозможно опередить пожар, идущий по вершинам деревьев; а при удаче трудно поднять наверх огонь искусственно и направить против образовавшейся страшной тяги воздуха. Если же это и удается, то всегда явится два противоположных течения и в один миг образуется две супротивных матки, которые, как разъяренные огненные потоки, несутся со страшной быстротой и силой друг против друга, и можете себе представить, что происходит тогда, когда они сойдутся!.. Вот где настоящий огненный ад, который я и описать не в состоянии, чтоб представить читателю настоящую картину.

   Чем ближе сходятся две противоположные матки, тем более усиливается течение воздуха и их стремление скорее соединиться в одно целое!.. В самый же момент соединения тот и другой огонь схватываются вместе, образуя огненную массу, которая сначала крутится, затем вдруг взвивается кверху на страшную высоту, выше леса, и только тогда огонь теряется в массе вылетевшего громадным столбом дыма!.. В эти ужасные секунды слышатся не только рев и гул, а какой-то зловещий клекот бушующего огня, который, как страшный водопад, оглушает до того, что невозможно слышать не только разговора, но и крика человека. Затем вдруг все стихает -- слышны только шипение и треск да видны мириады искр, которые, то сверкая, то потухая, крутясь, падают из-под клубов черного дыма!.. Является удручающая зловещая тишина, как бы говорящая в этой агонии: готово! все кончено!.. лесу больше тут нет!...

   Как предупредительная мера от могущих быть пожаров вследствие напольных огней, на Алтае волей-неволей прибегают к искусственной опалке боров весною, но только в то время, когда в них еще сыро. Для этого выгоняются с окрестных деревень крестьяне, как и на пожары; работа ведется под присмотром местных лесничих и полесовщиков. Вся суть в том, что около кромки боров опаливается, или лучше сказать, выжигается ветошь (старая трава) и мелкая поросль полосою в несколько сажен шириною. Конечно, это имеет смысл и значение, если это делается толково и вовремя; но бывает и так, что при нерадении рабочих или плохом присмотре, особенно в ветреную погоду, огонь вырывается и попадает в бор; и вот является та беда, которой боялись, от которой предохраняли лес.

   Вся работа при опалке состоит в том, что около кромки бора нарочно зажигают ветошь и дают ей прогореть на известное расстояние, а затем по краям огонь тотчас тушат метлами и заскре-бают лопатами; вот и вся нехитрая штука.

   Досадно и тяжело иной раз видеть, когда при опалке лесов крестьяне разоряют гнезда тетерь, собирая из них яйца или разбивая их о землю, если они уже насижены. Тут вполне проявляется все грубое невежество этого темного люда, которому служит забавой хлопанье насиженных яиц. А если кто-нибудь начнет стыдить такого субъекта в его неразумном поступке, то он только глупо осклабится и непременно скажет либо дерзость, либо отделается своего рода философией: "Ну а что за беда! Ведь она вольная птица!.. Не я, так кто-нибудь другой оберет яйца!" И увы! Несмотря на такой, по-видимому, глупейший довод, он почти прав, и прав потому, что в первый же подходящий праздник пойдут разыскивать тетерьи гнезда не только ребятишки, но и взрослые парни, даже бабы, девки и пожилые мужики. В некоторых деревнях такого рода занятие производится чуть не огульно, и в весьма редких -- умные старики имеют влияние на целое обчество -- и там гнезд почти не разоряют. Следовательно, "что город -- то норов, что деревня -- то обычай"; в одной бахвалятся тем, кто больше набрал яиц; в другой -- это считается грехом.

   Читатель, быть может, скажет: а что же делает власть, которая в силу закона должна остановить такое безобразие?..

   Совершенно верно -- должна!.. Но наши власти, и повыше деревенских, охотно, например, покупают заведомо ловленных в сетях весной дупелей; так почему же какому-нибудь деревенскому старшине не отведать и самому скусных тетерьих или утиных яичек?..

Опубликовано 05.04.2021 в 21:47
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Idea by Nick Gripishin (rus)
Юридическая информация
Условия размещения рекламы
Поделиться: