Пишем одно, в уме держим другое...

   Пишем одно, в уме держим другое...

Однажды в нашем южном районе, Яны-Курганском, инфекционист районной больницы Жумабек Сейтмуратов рассказал мне об интересном больном, который лечился в его отделении.

   Но сначала немного о нем самом, что помню. Жумабек когда-то учился у меня в медицинском училище, в группе фельдшеров, вел я у них курс инфекционных болезней. После окончания поступил в медицинский институт. По должности ныне заведовал инфекционным отделением районной больницы на 35 коек.

   Когда я 2-го сентября 1977 года пришел к нему в гости, там лежало 46 больных. Это уже перегрузка. К тому же, он был всего один врач в отделении. Перегрузка опять. Правда, буквально в этот же день в отделении появился молодой педиатр, выпускник института. Конечно, облегчение, но... пока молодой доктор "встанет" на ноги, ох, долго еще ждать от него реальной помощи.

   В район я приехал по поводу заболеваемости брюшным тифом. И, понятно, сначала посмотрел с ним истории болезни на выписанных с этим диагнозом. Меня интересовала обоснованность диагностики, просмотрел другие истории болезни на температуривших больных. Чуть позже зашел в бактериологическую лабораторию  посмотреть результаты исследования на брюшной тиф на двух вновь поступивших больных. Все заключения оказались обоснованными. Значит, можно отвлечься и на "гражданские" темы.

   Жумабек работал в районе уже несколько лет. Построил дом, большой двор ("освоил два плана", как он сказал мне с гордостью). Успел и на другом "фронте". Уже заимел пять детей, старшей дочке 11 лет, младшему сыну - полтора года. Жена окончила в свое время техникум технологии швейного производства, но теперь уже было не до работы. Домашней "технологии" ей хватало сполна.

   Так вот, об "интересном" больном, о котором я упомянул вначале. Это был взрослый мужчина, у него повысилась температура, появилась сильная головная боль и боль при движении глазных яблок, слабость. Болели мышцы. При осмотре больного - заметное покраснение лица и глаз (на медицинском языке - инъекция сосудов склер). Попытка руками поднять веки или легкое надавливание на глазные яблоки больного вызывало болезненность.

   Самое интересное - врач увидел выраженную гиперемию (покраснение) конъюнктивы склеры треугольной формы, обращенной вершиной к роговице. "Треугольник" располагался у наружного угла глаза. Эта картина носит название по имени врача, впервые описавшего этот симптом - симптом Пика. Больной температурил дня два-три. После выписки из больницы повторно не обращался.

   Дело было летом. О простуде и гриппе думать не приходилось. Но, увидев у больного симптом Пика, инфекционист поставил диагноз москитной лихорадки (лихорадка паппатачи). Ни до, ни после такие больные больше не встречались. А может быть, и не обращались? Скорее всего, шли к глазному врачу или местному фельдшеру, которые эту картину расценивали как обычный конъюнктивит.

   "Конечно, - рассказал мне доктор, - я доложил главному врачу райбольницы, а тот отругал меня, мол, не выдумывай диагнозы новых инфекций в районе и не создавай проблем". В итоге, в истории болезни был записан другой диагноз, но сам инфекционист "в душе" от своего диагноза не отказался. Почти, как в арифметике: пишем одно, в уме держим другое....

   Что я мог ему сказать? По рассказу и описанию, действительно, похоже на москитную лихорадку. В наших краях всё можно было встретить. Поговорили мы с врачем о "нерадостной" судьбе "ходить под начальством", повздыхали. И всё же остановились на диагнозе москитной лихорадки. Доктор даже повеселел, что он все-таки оказался прав в своей точке зрения. Но официально диагноз лихорадки паппатачи (москитной лихорадки) в списке инфекций Кызылординской области так и не появился.

   В этой связи я вспомнил, как где-то в 60-х годах заинтересовался проблемой безжелтушного лептоспироза ("Водной лихорадки"). Я считал, что это заболевание должно встречаться в наших краях. Начал расспрашивать местных врачей. Собирал пробы крови. Пытался наладить диагностику. Об этом узнала заведующая отделом особо-опасных инфекций (а лептоспирозы входили в их компетенцию) и с большой обидой мне выговорила:

   - Вы все время ищете новые инфекции, а потом нам придется с ними работать, всю эпидситуацию нам портите.

   Вот этот страх и нежелание заниматься "новыми" инфекциями и портить как бы привычную картину эпидобстановки был довлеющим среди начальства. Какие же эти инфекции были "новые", если они были? Мы о них не знали, это другое дело. И врачи лечили больных совсем от других болезней? Всем хотелось "привычной", в смысле, "спокойной", жизни...

   Лихорадку паппатачи мы называем еще и москитной лихорадкой. А как же ее называют на английском языке, если у них комары - это "москиты", а москиты - это "песчаные мухи"? Да так и называют: Sandfly fever (дословно - "Лихорадка песчаных мушек"?). Виновники болезни - группа вирусов из семейства с мудрым названием "буньявирусы". Основной источник вируса - человек. Резервуаром (хранителем) и переносчиком вируса являются москиты Phlebotomus рарраtasi, возможно, также и некоторые другие виды. По имени москита и лихорадку назвали "паппатачи".

   Москитов этого вида наши энтомологи в изобилии отлавливали как раз только в том же Яны-Курганском районе. Вирус этот хорошо приспособился, дабы не исчезнуть с лица земли. Он проникает в яйца, откладываемые самкой москита и таким путем кочует к следующим поколениям переносчиков.

   Почему же мы не встречали это заболевание в наших краях, москиты ведь были в изобилии? По описаниям, заболевания наблюдаются, как правило, у лиц, впервые прибывших в эндемичную местность. Местное население переносит заболевание в раннем детстве, в итоге возникает, видимо, достаточно прочный иммунитет. Как и при других вирусных инфекциях, специфических лекарств, действующих на вирус, нет. Антибиотики неэффективны. Диагностических методов у нас не было. Даже вирусологической лаборатории в Кзыл-Ординской области не существовало.

   "Радость" только в том, что болезнь обычно протекает быстро и прогноз, как говорят медики, благоприятный.