Как мы верблюда из солончака спасали

На фото: 01   Приаралье. Пересыхающее озеро. Вместо него остается соляное болото (сор), а в случае полного высыхания - сухой солончак. Фото: (//news.nur.kz/190560.html), 2011 год

  Глава 13. Каракурты, змеи и прочая "живность"

   Если ты будешь говорить с совами или

   змеями, они будут говорить с тобой, и вы

   узнаете друг друга. Если ты не будешь

   говорить с ними, ты не узнаешь их, а того,

   чего ты не знаешь, ты будешь бояться.

Человек разрушает то, чего боится.

   Мнение американских индейцев

   //stomaster.livejournal.com/2312062.html

   Как мы верблюда из солончака спасали

   В журнале "Вокруг света" (1998) прочитал интересную статью зоолога Аральской противочумной станции В. Гарбузова "Вулканы в пустыне". Он много лет работал в нашем Северном Приаралье. И напомнила она мне давний случай тоже в Северном Приаралье. Может быть, мы даже были в одном и том же месте?

   Но всё по порядку. Мы трое - я, местный фельдшер и водитель - уже несколько дней объезжали стоянки чабанов с обычной нашей медицинской миссией. Нередко встречали солончаки, или пухляки, как их у нас называли. Жара. Сухота. Вода с поверхности земли испаряется, а снизу подпирают грунтовые воды. Соли, растворенные в воде, остаются в поверхностном слое почвы. Если еще грунтовая вода и сама по себе очень соленая, что далеко не редко было, то "прёт" соль кверху, белит всё вокруг... Дождей почти не бывает, прополоскать почву некому. И длится это уже месяцами, годами, столетиями...

   Огородники и полеводы хорошо знали и достаточно страдали от засоления почвы в наших местах. Вот что писала газета "Казахстанская правда" в репортаже из Кызылорды в 2004 году: "Ситуация в рисоводстве тревожная. Только за последние три года из оборота вышли 30 тысяч гектаров инженерно спланированных земель, то есть, рисовых севооборотов. Главная причина потери севооборотов -- их засоление. В одном из хозяйств недавно посеяли рис на 400 гектарах, но зерно не дало всходы. Земля оказалась сильно засоленной, что и погубило семена".

   Там, где слишком много солей в почве, даже неприхотливым растениям выжить трудно. Такие солончаки полностью лишены растительности. Эти темные, серые или белесые плотные участки видны издалека.

   Встречались нам нередко и соры - впадины, покрытые коркой солей или пухлым слоем солевой пыли. Соры возникают по той же схеме, что и солончаки. Это мелководные соленые-пересоленые озерки с топким дном в поймах или заливы озер.

   Но не всегда солончаки видны издалека, вблизи могут быть кустарники, солянковая растительность. Еще хуже, когда в таких солончаках возникают ямы или участки, заполненные топкой соленой густой грязью. Это уже фактически трясина. И попасть в

   нее не дай бог, сверху-то не видно, что там, в глубине.

   Сначала кратко, о чем написал В. Гарбузов: "Предательски свободный от растительности бугор с сухой, растрескавшейся поверхностью. На краю его лежали побелевшие от времени кости и череп верблюда. Чабан рассказал, что несколько лет назад этот верблюд завяз в грязи на самом краю трясины. Люди, пришедшие на помощь, с большим трудом вытащили, обвязав веревками, это обессилевшее животное. Но верблюд так ослаб, что, не поднявшись на ноги, тут же издох".

   По его описанию, такие бугристые трясины находятся на солончаках, чабаны их называют "мий", по-научному - "гидровулканы" (к истинным вулканам и гейзерам они

   не имеют никакого отношения). Дикие животные умеют обходить стороной эти "мии", домашние же животные, даже верблюды и коровы, тонут, увязая в трясине. Да и человек, попав в них, сам навряд ли выберется. К счастью, о таких случаях я никогда не слышал.

   И еще автор пишет: "В отличие от бугристых миев, некоторые из них даже не сразу удается обнаружить, кратер, где выходят подсоленые воды под малым давлением, может находиться на поверхности земли и быть почти незаметным, часто скрываясь под островками зеленого тростника".

   Да, эти соры, их еще называют "соляными блюдцами", могут выглядеть "мирно", предательски "мирно": похоже, что земля твердая, хотя и присыпана белым слоем соли.

   А под ним - полужидкая трясина из соли с глиной или песком, затянет - не выпутаешься.

   "Осторожно прощупывая почву под ногами, - пишет автор, - я подобрался к бугру и сунул в грязь кол. Щуп почти целиком погрузился на всю свою двухметровую длину. Мы привязали к нему еще один кол, но удлиненный щуп, опустившись на три метра, так и не достиг дна. Холодок прошел по спине при мысли о том, что, попав в такую пучину, человек может исчезнуть бесследно.

   Неподалеку, на сухой ровной поверхности возвышался другой, более крупный бугор. Шириной у основания более десяти шагов, высотой в рост человека, он был такой идеальной формы, что, казалось, создан не природой, а руками человека. Бурый, лишенный растительности, покрытый сухим слоем растрескавшейся на солнце глины, он напоминал купол башни с черепичным покрытием. Я подошел к бугру и, словно китобой, вонзил в него щуп-гарпун. Под коркой сухого твердого покрытия оказалась жидкая сметанообразная грязевая масса".

   ...Наша дорога в одну колею вьётся меж небольших то барханчиков, то негусто поросших бугров, минуя белесые или темные пятна солончаков. На одном из поворотов за кустами джингиля (тамарикса) мы увидели в небольшой низинке солончак. А в нем погрязшего верблюда, и двух чабанов рядом, пытавшихся его спасти. Мы, конечно, подъехали. Такое впечатление, что он попал в какую-то топкую затягивающую его яму. Видимо, трагедия случилась только недавно, и люди, и животное еще не успели выбиться из сил.

   У чабанов были веревки и длинные палки, с помощью которых мы все начали "спасать". Продели каким-то образом веревки под передними ногами, стали все впятером тянуть. Но у верблюда задние ноги начинают погружаться. Перенесли веревки с великим трудом кзади, начали опять тянуть. И верблюд из последних сил старается, и мы тут все свои атлетические таланты пытаемся проявить. Верблюд-то тяжелый, не баран. Похоже, потихоньку начали отвоевывать верблюжьи задние ноги у трясины. И тут заметили, что он теперь тонет передними.

   В общем, какой-то "тяни-толкай". Боимся и сами попасть в трясину. Боимся и верблюда, вдруг дернется так, что кого-нибудь из нас подомнет под себя. Доски бы сюда, да где их тут найдешь. Часа полтора возились, наверное. Все-таки вытащили. Мы еле дышим от усталости. Ох "нелегкая это работа - из болота тянуть..." верблюмота!

   И верблюд тоже судорожно дышит, да дрожит всем телом и еле держится на своих измазанных глиной и грязью изможденных ногах. Он же все время тоже дергался, пытаясь освободиться. Думаю, и животные испытывают сильнейший стресс, попав в опасность. Короче, тому незадачливому верблюду досталось. Благодарные чабаны пригласили нас "почайковать". В летних песках это было святое дело. Но мы отказались. Дорога к чабанам совхоза "Приаральский" еще долгая, а мы и так сильно задержались. Время летнее, мы решили, что по дороге, у очередной скважины, помоемся. Поехали дальше.

   А верблюд тот еле стоял. Качало его как после хорошей пьянки. Вид у него был совершенно грустный. Может, В. Гарбузов его кости на краю солончаковой трясины и видел. Очень его рассказ с нашим приключением совпадает. Все-таки, верблюды не каждый день в солончаки лезут...

   Но для себя поняли, солончаки - опасные "штучки". На машине мне нередко

   приходилось в других районах проезжать дорогами по плотным солончакам. Но если случайно проходил дождь, или территорию захватывал весенний разлив степной речушки или растаявший снег, то можно было в тех враз набухающих и размокших солончаках застрять надолго. Но всё равно, напролом, через солончак, если нет колеи от прошлых машин, ни один шофер в жизни не поехал бы.

   Та встреча с солончаковой трясиной и утопающим "кораблем пустыни" в ней мне запомнилась навсегда.