Стань я химиком, что бы было?

   Стань я химиком, что бы было?

   Однако, оглядываясь назад, думаю, что было бы, если бы я все же поступил на химический факультет престижного Свердловского университета? В те годы возможности научно-исследовательской работы после университета для меня были бы, вероятнее всего, выше нуля ровно на нуль.

   И вновь приведу пример из невыдуманной трилогии Свирского. На защите диплома (по химии) присутствовал корифей советской химии академик Зелинский. Он предложил работу Полины на конкурс дипломных работ. В итоге, она заняла второе место на конкурсе и ее рекомендовали в аспирантуру. Чем кончилось? Из 20-ти выпускников в аспирантуру утвердили 16, а четверым (все евреи, из них одна Сталинская стипендиатка), как говорится, показали на дверь...

   Со мной в классе учился Моисей Смотрич. Химию и математику знал выше пятерки, не зубрил, а знал и понимал, на ходу решая самые сложные задачи и вопросы. В классе всегда сидел "вальяжно", на уроке математики перед ним никогда не видел тетрадь, в лучшем случае лежал листок. На нём обычно он не столько писал, сколько что-то рисовал от скуки. Чем всегда выводил учителей из себя. И чуть не на каждом уроке повторялось одно и тоже:

   - Смотрич, класс решает задачу, почему ты ничего не пишешь и не решаешь?

   - А я ее уже решил!

   - Где, покажи

   - Я в уме решил

   - Иди к доске, будешь мне тут умничать.

   Моисей нехотя поднимался, вразвалку подходил к доске и быстро писал решение, которое класс коллективно не смог найти. То же повторялось с задачами и на уроках химии. Если сейчас кто-то вспомнит роман Фадеева "Разгром", который "проходили" в школе по литературе, поймет, например, такой эпизод: учительница литературы К. М. Ильина вызвала его к доске.

   - Роман "Разгром" читал?

   - Читал.

   - О чем этот роман?

   - О разгроме белогвардейских банд на Дальнем Востоке.

   - Садись, Смотрич, два.

   - Почему? Я же читал.

   - Садись. Еще раз почитай.

   А дело было в том, что в этом романе, наоборот, описан разгром партизанского отряда Левенсона то ли белогвардейцами, то ли японцами, уже не помню. Человек не любил литературу, склад ума был химико-математический. Он тоже мечтал о химии. После школы смог поступил на химфак, только не в университет, а в химико-технологический институт. После института работал в Подмосковье, на каком-то заводике по производству пластмассовых изделий, даже говорили, что он в цехе пластмассовых игрушек. Он рано умер. А был талантливый человек, и, как ученый, мог бы быть способным на многое...

   В лучшем случае, послали бы меня в какую-нибудь заводскую химическую лабораторию и варганил бы я там одни и те же анализы по качеству продукции до скончания мира, вернее, до моего скончания... Или преподавал бы химию в школе.

   Учитывая мой будущий опыт преподавания в медицинском училище, возможно, стал бы неплохим учителем химии. Но о науке пришлось бы забыть...