Случай с нашим блужданием в песках, конечно, был далеко не единственным. Да, было. Когда мы теряли ориентиры, понимая, что в горячих песках одна минута равна часу жизни. Или, если даже и не теряли ориентиры, просто очень долго приходилось добираться до чабанских стоянок и каких-то ненаселенных участков, где могли или существовали природные очаги инфекций.
Есть на свете люди-экстремалы, явно из спортивного интереса покоряющие вершины и пустыни. Мы же лезли в прямом смысле в пекло с простой целью - или помочь больному человеку, или помочь людям избежать болезней. Надо было. Выбора не было... Как в известном анекдоте:
Спросила Ева у Адама:
- Адам, ты меня любишь?
- А что, у меня есть выбор?
Точно так же однажды вдвоем с шофером, Ильей Попандопуло, жителем города Аральска, мы много часов кружили в Приаральских Каракумах. Мы возвращались из далеких чабанских мест. И потеряли не юрту, а... Аральск. Знаем, что нам надо на
юго-запад. Но пески диктуют свою волю, на машине по барханам не очень. Местные дороги казахи называли "мын мын жол" - миллион дорог. Не сосчитать было множество оставленных машинами колей. И в таких случаях водители выходили из машины и изучали колею - давно ли по ней машина проходила. Не учтешь такую деталь, и "спокойно" можно было поехать по многокилометровой "трассе", и упереться в место прошлогодней стоянки чабана. Ищи потом обратную дорогу...
Но вернусь к природе. Перефразируя Джека Лондона, можно сказать - песчаное безмолвие. Оно несет в себе грандиозность и величественность гор, успокоение лесов и морей, и не только. В мире песчаного безмолвия от горизонта до горизонта понимаешь, что ты в этом мире песчинка. И в то же время у тебя разум и воля, чтобы не быть в этом мире песчинкой. Но безмолвие только кажущееся. Везде своя жизнь, свой интерес, свои эмоции и свои опасности. Они могут быть и в песчаных просторах, где жарища или бури песчаные, кстати, не менее страшны, чем обвал в горах или шторм на море. "Каждый, кто хоть раз побывал в пустыне, уносил с собой незабываемые впечатления о ее первозданной красоте и испытывал жуткое чувство затерянности в ее бесконечном одиночестве" (Лотар Штайн, 1981).
Область, где работал, не просто территория
Всевышний, создавая дизайн нашего шарика, обнаружил, что осталось пустое место без всякой флоры и фауны. Что-то там ангелы при проектировании, как бывает даже и "наверху", напутали. Задумался Он глубоко, но потом нашел выход. Взял несколько ландшафтов и растянул за уголки, здесь и сошлись разные природные зоны. Это место позже люди и нарекли Кзыл-Ординской областью. От этого и её необычность.
С севера - степи, пшеничная "целина" центрального Казахстана. С юга - обширные пространства бугристо-грядовых песков пустыни Кызылкум. На востоке уж очень сухая каменистая и глинисто-полынная пустыня Бетпакдала и горный хребет Каратау. С юго-востока - теплынь Чимкентской области. Это оттуда вдруг обрушилась в семидесятые годы невиданная в наших краях эпидемия кожного лейшманиоза, или пендинской язвы. Зато на западе "самое синее в мире" Аральское море, которое в годы моей молодости было еще полноводным морем. И бескрайнее плато Устюрт - глинистая полынная пустыня.
В общем, область в пределах Туранской низменности, о которой в школе мы что-то учили. Это и была "география" обширной Кзыл-Ординской области, где я служил врачом, занимаясь инфекционными и паразитарными болезнями. Последняя моя фраза, спокойная по своему тону, как полупустой арык, думаю, так же далека от истины, как тогдашние благополучные отчеты советских времен от оглавления справочника по заразным болезням...
Свободное копирование
