16. "САМЫЙ ЛУЧШИЙ В МИРЕ ИСТРЕБИТЕЛЬ!"
Однажды Зою вызвал к себе в кабинет Батков. Рядом сидел Симонов, который в то время был заместителем министра МАП. Надо сказать, что в НИИАСе тогда создавался стенд моделирования режимов боевого применения Самолёта Су-27, и силами НИИПа шла отладка программ БЦВМ, управляющей РЛПК. Еженедельно в НИИАСе проходило оперативное совещание, где обсуждали результаты работ. Вели совещание Симонов или Батков.
Когда Зоя вошла и расположилась за столом, Батков спросил её, что необходимо предпринять, чтобы она смогла приступить к работе по созданию и отладке программ БЦВМ управления ОПРНК для самолёта Су-27. Она ответила, что нужна соответствующая аппаратура, специальный стенд для отладки программ и, естественно, дополнительные сотрудники. "Ну, ты даёшь, Зойка, у тебя и так в секторе целая куча рабочих рук. И все прошли школу МИГа!" - достаточно жёстко оборвал её Батков. "Своих, "институтских" у меня всего 19 человек, остальные программисты являются прикомандированными от КБ Микояна. Если у вас есть способ поручить им работу в интересах фирмы Сухого, тогда людей хватит", - ответила Зоя. Симонов внимательно слушал разговор, не проронив ни слова.
Тем не менее, работы по подготовке к созданию математического обеспечения для БЦВМ ОЭПРНК самолёта Су-27 в секторе Зои постепенно начали разворачиваться. Однако разговор с Батковым всё-таки не прошёл даром. В сектор стали направляться молодые специалисты, с мехмата МГУ, МАИ. Раньше они оседали в других подразделениях института. В помощь сектору были также направлены несколько программистов с фирмы Сухого.
Подготовкой блока алгоритмов занимались сотрудники лаборатории Федунова. Основные алгоритмы создавались и моделировались в лаборатории Познякова, сотрудники Федунова лишь адаптировали их к новому борту. Впрочем, главную управляющую программу и алгоритмы управления самолётом для режимов "Перехвата" создавали люди Федунова. Мотором всех работ по формированию алгоритмов была Ефросиния Куликовская.
Сектор Зои разбух до 30 человек. Кроме вновь пришедших молодых специалистов, сектор пополнился сотрудниками КБ Микояна, перешедших в НИИАС (Мила Толоконникова). Зоя организовала внутри сектора группы, работавших на различных участках производственного цикла отладки программ. Люди трудились на пределе сил. Многое зависело от поставок аппаратуры и организации работ. Начали возникать конфликты с Тархановым. Он часто отдавал распоряжения через голову Зои, не согласовав с ней, иногда вразрез её указаниям. Сам Тарханов не был специалистом в области программирования БЦВМ, его распоряжения, зачастую, отдавались под влиянием случайных советчиков. Это мешало работе. Раньше было то же самое, но в условиях меньшей загрузки и ответственности, воспринималось вполне терпимо, со смехом. Теперь - с раздражением! После очередного конфликта Зоя несколько раз ходила к Баткову с просьбой вывести её из состава лаборатории Тарханова. Она предлагала преобразовать свой сектор в лабораторию, а начальников групп закрепить начальниками секторов. " Хоть оклады у них повысятся, люди выросли", - убеждала она Баткова. Тарханов был категорически против создания новой лаборатории. "Только через мой труп", - говорил он. "У Зои - очень cложный характер, специалист она прекрасный, но с людьми работать не умеет," - утверждал он, явно намекая на то, что успешная работа сектора по МИГу в организационном плане являлась его заслугой.
Оценив обстановку, Позняков предложил перевести сектор Каплун к нему в лабораторию. Зоя отказалось, она считала что, поскольку работы идут и по теме МИГ, и по теме СУ, то её подразделению целесообразно быть структурно самостоятельным. Батков, в конце концов, решил выделить её сектор вне лабораторий, с непосредственным подчинением напрямую начальнику отделения Чистовскому.
Испытания МИГа-29 подходили к концу. Отлётывались последние пункты программы лётных испытаний по этапу Б. Если этап А являлся этапом совместных испытаний, где главная роль была отдана промышленности (совместно с военными), то на этапе Б главными были военные. Это был завершающий этап лётных испытаний, по результатам которого принималось решение о начале серийного производства самолёта.
В те жаркие месяцы сотрудники отделения №13 по два-три месяца подряд находились в Ахтубинске. Работали много, иногда в день проводилось до пяти полётов. Информацию с бортовых регистраторов о результатах полётов необходимо было срочно обработать, проанализировать и принять решение. Решение ещё предстояло согласовать со смежниками и военными, а это - целое дело!
Иногда на полигоне появлялся сотрудник отделения №2 Владик Аристов. Он являлся квалифицированным специалистом в вопросах оценки режимов и моделирования РЛПК. Однажды зимой он приехал вместе с Годуновым, начальником отдела фирмы Микояна. Они поселились в нашей гостинице. Необходимо было отдохнуть после утомительной поездки и согреться. Годунов куда-то ушёл, а Владик взял у меня две авоськи и заспешил в Дом торговли. В этих авоськах я обычно таскал картошку, однако Аристова это не смутило. "Бутылки водки и пачки пельменей сами по себе стерильны", - назидательно сообщил он. Пельменей в магазине не оказалось, пришлось ему купить пару десятков яиц.
Мороз стоял нешуточный, дорога скользкая: под тонким слоем снега - накатанный лёд. На пути в гостиницу Владик, конечно, поскользнулся. Однако, проявив чудеса циркового искусства, он во время падения, как эквилибрист, сгруппировался так, что бутылки остались в полной сохранности. Он заглянул в авоську с яйцами: один кулёк потёк. "Хорошо, хоть второй кулёк уцелел", - подумал он в благостном удовлетворении и тут же снова рухнул. Бутылки опять остались целыми, однако, все яйца были разбиты. "Стерильность" оказалась полностью нарушена.
Вернувшись в гостиницу, Владик слил остатки яиц в кастрюлю, выбрал, насколько это было возможно, посторонние включения: мелкие камушки, кусочки скорлупы и т. д. Из оставшейся смеси, предварительно взбив её, он на огромной сковородке пожарил аппетитный, пышный омлет. Пришёл голодный Годунов. На столе стояли две бутылки водки, стаканы, хлеб, тарелка с салом и сковорода с омлетом, издающим вкусный аромат жареных яиц. Годунов, выпив полстакана, набросился на омлет, Владик закусывал салом. Годунов, съев уже половину содержимого сковородки, выплюнул один камушек, потом - второй. Он удивлённо поглядел в сторону Владика. "Ничего страшного, просто яйца по дороге "немножко" разбились, а в авоське, которую мне одолжили, обычно носили картошку из овощного магазина", - уверенным голосом успокоил Годунова Аристов...
Наконец, акт по Государственным Совместным Лётным Испытаниям (ГСИ) самолёта МИГ-29 подписан. Радость неописуемая. Забыто всё: ругань на оперативках, обиды, вражда из-за мелких обманов, подставок, нечестного поведения. Все участники - теперь друзья до гроба. Кто-то из начальников отдела КБ Микояна, кажется, Лёва Большаков или Сорокин, вспомнил затасканное определение лётных испытаний: "Сначала шумиха, потом неразбериха, затем - поиски виновных, наказание не виновных и награждение не участвовавших".
Праздновали окончание испытаний в "Греческом зале". Публика, естественно, основательно "расслабилась".
Свободное копирование
