И еще немного о Раде Никитичне и Алексее Ивановиче Аджубеях. Тогда говорили:
– Не имей сто рублей, не имей сто друзей, – а женись, как Аджубей (он слева на снимке).
Но это было просто злословие. Да, мы знали, что у Аджубея до Рады была возлюбленная – очень красивая и чрезвычайно популярная артистка Ирина Скобцева.
Алексей оставил знаменитую и очень красивую актрису Скобцеву и ушел к Раде. Но ушел не корысти ради, а по любви. Они полюбили друг друга и, как потом оказалось, сохранили любовь на всю жизнь. И в опале, в трудные времена они тоже были вместе.
А Рада Никитична была скромной высоконравственной личностью. Совестью Аджубея. И даже в какой-то степени своего отца. И Аджубей был неординарен. За ним не стоял, как за Хрущевым, груз преступлений в сталинские времена, и он был весьма склонен, больше, чем его тесть, к демократическим переменам и обновлению нашего общества.
Не могу не привести свидетельство журналиста Александра Никитина. Он не работал вместе с Аджубеем, но кто в те годы не слышал об Аджубее и не восхищался им? Его статья озаглавлена: «Этот «мальчишка» Аджубей».
При Аджубее мне не посчастливилось работать в «Известиях» – я позже пришел. И позже с ним познакомился.
Как-то мой друг – известинец Вася Давыдченков позвонил мне, тогда новосибирскому собкору «Экономички»:
– Саня, приезжает Аджубей - машина нужна, поедем с ним в Академгородок.
– Сам Аджубей?! И машины не нашлось в обкомовском гараже?!
– Ты же знаешь, после снятия Хрущева он уже не «сам». Завотделом в журнале «Советский Союз». В отделе один подчиненный - он сам.
Встретили, пообедали втроем в ресторане. Гость нервничал, оглядывая немноголюдный зал:
– Вот этот точно стукач – смотрите, какие глазки бдительные. Специально под меня прислали.
Выпили по рюмочке, он оттаял, разговорился и начал выдавать свои неповторимые аджубеевские истории. Например, как в США он брал интервью у миллиардера – по-нынешнему, «олигарха»:
– Я ему про безработных, про дискриминацию негров, про поджигателей войны. Он сидит, молчит, в глазах черти скачут. И вдруг – гром и молния! На чистейшем русском языке: «Ах, Алексей Иванович, плюнь ты на эту мутоту! Про негров тебе мои референты все материалы подготовят... А пока махнем вместе на Багамы. У меня там островишко. Какие вина, какие креолки!"
Отсмеявшись, мы азартно спросили: «Съездили?» Аджубей вздохнул и предложил тост за то, чтобы «наши желания совпадали с нашими возможностями».
Я потом спросил одного обкомовского босса: неужто не могли встретить по-человечески? Ведь не последний был человек в стране. Из номенклатуры долой – из сердца вон, так, что ли?
– Подумаешь, мальчишка какой-то. Через родство пробрался на верхи: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей».
Мне отчаянно захотелось трахнуть собеседника его собственной чернильницей в виде Кремля... Ведь только что мы были в Академгородке – островке фронды в нашей чиновно-вэпэковской «столице Сибири». Там Лаврентьев – великий академик Лаврентьев, основатель и глава сибирской «Силиконовой долины» – сбежал к нам навстречу с крыльца своего коттеджа, двумя руками Аджубею руку жал. Два часа с ним беседовал. И у других обитателей «долины» он был нарасхват.
Знали ученые, кому Аджубей родня? Конечно. Но знали и другое. Что без его тестя – Никиты Сергеевича Хрущева – их городка не было бы, а многие его обитатели оставались бы в лагерях и «шарашках» как «враги народа». Даже такую подробность ученый люд знал: будто бы жена Аджубея – скромнейшая Рада Никитична, которая работала в «Науке и жизни» (и полвека там отработала), не побоялась вступить в конфликт с батюшкой из-за «народного академика» Лысенко. Никита его уважал за обещания вырастить небывалый урожай кукурузы, а Рада, как и вся наука, терпеть не могла. За «мракобесие».
И самое главное ученые знали: Аджубей сделал газету, которой зачитывались и Академгородок, и вся остальная страна. А что до мальчишества, несолидности, порой легкомыслия Алексея Ивановича, то этим «яйцеголовых» не удивишь - сами такие. Целую книгу можно составить из баек, хохм, розыгрышей и проделок Лаврентьева и его «кадров». Как все же различаются (в корнях, в генетике) «нормальный» чиновник и нормальный творческий человек – ученый, журналист, «и вместе им не сойтись никогда»...
В 35 лет Аджубей возглавил «Известия» и тут же проявил себя мальчишкой. Разве солидный человек позволит себе такие первые распоряжения:
а) выкинуть к черту шкафы с «агитпропом» времен культа личности;
б) выкинуть гранки, запланированные в номер;
в) доставить ему, главному редактору, все материалы, забракованные в последнее время...
Из «солидного органа», успешно заменявшего бумагу-мухомор, он сделал лучшую газету страны и вырастил целое гнездо талантов. Бывало, в метро зайдешь, – у каждого «Известия», и у всех развернуты на очерке Толи Аграновского. Я счастлив, что работал с ним, другими великолепными журналистами в газете, созданной «мальчишкой» Аджубеем – Великим редактором России в эпоху первой оттепели.
К этому я могу добавить, что за время работы Аджубея редактором газеты «Известия», т.е., за 5 лет, тираж газеты вырос с 400 тыс. до 8 млн. экземпляров. Добровольно. Это «Правду» навязывали и даже спускали в каждое партбюро разнарядку. На «Известия» разнарядки не было.
Алексей Иванович Аджубей написал книжку «Те десять лет», когда это стало возможным, в 1988 году. А в 1993-м он скончался.
Свободное копирование
