Поутру одевшись поехал я один к наместнику. По случаю бывшего в сей день праздника Михаила Архангела, не было во всех присутственных местах заседания и день был свободный. Наместник едва только начал выходить после случившейся с ним болезни. Он не успел увидеть меня в зале, как тотчас взял к себе в кабинет и был ко мне столь же благоприятен, как и прежде; рассказывал мне о своей болезни, расспрашивал о моих обстоятельствах, но о сыне моем не говорил ни слова, хотя я того очень ожидал. Поговорив несколько, велел он мне приезжать к себе обедать и отпустил до того времени. Я заехал, по условию, от него к г. Верещагину и пересказал ему все бывшее. Он удивился, что ничего не было; однако, всё мы льстились надеждою, не будет ли он говорить после. Со всем тем, г. Бахтин не выходил у меня из мыслей. Побывав на квартире и дождавшись как начали съезжаться к хозяину моему гости, ибо в сей день назначено было быть у зятя моего пирушке, поехал я один к наместнику, оставив сына дома, и нашел у него немногих. Выл только зять его, вице-губернатор, известный армянин Мина Лазарев, Бахтин и еще человека два. Он рекомендовал меня вице-губернатору, я все мы обедали. Он только с нами, по болезни, еще не обедал и г. Бахтин сидел за столом на его месте. Все сие было мне весьма подозрительно и наводило сомнение. После обеда уселись все играть в карты, и я ждал, что не станет ли говорить наместник. Однако, не тут-то было, он очень был сумрачен, и ни с кем ничего не говорил. Посидев несколько в обыкновенной скуке, хотел было я ехать домой, как приехал Верещагин и упросил меня, чтоб я посидел тут несколько и отвез его в своей карете. Сие меня остановило, собиравшегося совсем уже ехать. Я принужден был препроводить в скуке еще несколько часов; но, по счастию, прислали за ним от Свербеева, итак, просил он меня, чтоб я завез его в дом к Ливенцову, что я и сделал. И проехав от него на квартиру, застал уже немногих из компании, а прочие все разъехались, ибо день сей был первый редутный, и все собирались ехать в редут. Мы расположились также туда ехать, почему, переодевшись в чулки, и поехали все вместе. Людей было в редуте нарочито довольно и было весело. Главнейшею особою была вице-губернаторша с мужем. Меня самого убедили танцевать, и танцев было довольно. Итак, провели мы сей вечер с удовольствием. Но у меня на сердце была заноза. Не знал я, что мне начать и делать. От наместника не было ничего, и неожидаемо было, чтоб он и начал. Я час от часу более начинал предчувствовать, что ничего не будет и что езда моя кончится ничем. Г. Бахтин не сходил у меня с ума, особливая его фамильярность в наместниковом доме наводила на меня от часу более сумнения. Как кто ни старался меня переуверивать, что ему быть не можно, потому что он определяется в наместническое правление советником,-- однако, я не то думал, а подозревал, что наместник из благоприятства к нему вознамеривается доставить ему оба места: и советничье, и директорское. Многие начинали мае советовать, чтоб я сам адресовался с просьбою моею к наместнику, говоря, что он отменно любит откровенность. Словом, я был в недоумении и не знал, что мне делать, а сие и мешало много моему удовольствию. Из редута поехали мы домой, и у зятя моего много людей еще и ужинало. Итак, мы сей день и кончили в народе и шуме. В последующий день не знал я, ехать ли мне к наместнику обедать? В особливости приглашен я к тому не был. Сие меня поудерживало. Нерешимость моя меня тревожила, ибо ежели бы и просить самого наместника, то нужна была к тому аудиенция, ибо при людях просить о том не годилось, а надобно говорить с ним о том один наедине, а таковую аудиенцию, как казалось мне, получить опять было трудно. По долгом размышлении, положил я в сей раз к нему съездить после обеда вместе с сыном, и потом побывать у Перхуровой, а там у Юшкова; обедать же с хозяевами моими и зятем их Е. М. Крюковым, стоявшим также у них в доме. Так точно я и исполнил. Поутру ездила дочь моя с сыном в ряды, а у меня был прежний наш учитель Дюблюе и г. Селиверстов, также приходил опять и Филат Гаврилович, с которым, как с ученым человеком, мы кое-что покалякали по наукам. А после обеда мы с сыном и поехали к наместнику и нашли тут всех занимающихся карточною игрою. Хозяева проводили в сей день зятя своего, вице-губернатора князя Оболенского, в Москву и было у них людей довольно. Меня приняли по обыкновению ласково, велели подать кресла и посадили. Но это тем и кончилось. Наместник ни с кем и ничего и не говорил, а прочие играли в карты. По счастию, сел я подле вице-губернаторши и вошел с нею в разные разговоры, а остальное время занял меня председатель уголовной палаты Иван Иванович Беляев, с которым проговорили мы весь вечер о политических и других происшествиях. Наместник то и дело уходил в кабинет и все был сумрачен и не говорил на слова ни с кем. Сие озабочивало меня еще более, я усматривал час от часу множайшую трудность к получению случая поговорить с ними наедине, а не менее смущал меня и г. Бахтин; он был всегдашний товарищ в игре наместнице и всякий разыграл с нею. Наконец, просидев у наместника часу до восьмого, поехали мы украдкою прочь; хотели проехать к Перхурову. Но как жена его была у наместника, да и время было поздно, то решились ехать к г. Юшкову. Сего застали мы с его Варварою Афанасьевною и Филатом Гавриловичем в уединении, приятно время провождающего. Они были нам очень рады и взяли с нас тотчас слово, чтоб у них ужинать. Итак, мы просидели у них весь вечер и проводили оной с особливым удовольствием. Семейство сие было мне мило и любезно, и нелицемерное их ко мне дружество и ласки трогали меня чрезвычайно. Возвращаясь домой, нашли мы всех своих уже спящих и легли спать, не разбудив их.
Свободное копирование
