Наконец, 21 числа удалось нам видеть наместника. Мы поехали поутру опять с г. Юшковым сперва в казенную палату, а оттуда вместе с присоединившимися к нам г. Веницеевым в дом к наместнику, которого я в сей день имел удовольствие впервые еще видеть. Он показался мне очень разумным, степенным, таким и от всякого непомерного высокомерия и гордости удаленным и скромным, почтенным вельможею. Словом, во всем характере его находил я нечто неизобразимое такое, что с первой минуты вперило в меня к нему любовь и искреннее почтение. Сколько казалось, то был он уже предварен обо мне с хорошей стороны г. Юшковым по особенной его ко мне любви и дружбе, ибо обошелся со мною весьма благоприятно, и лучше нежели я думал и ожидал. Он расспрашивал меня, но излегка, кое-что о волости, и как г. Веницеев, мешающийся не в свое дело, спросил его, наконец, кому он прикажет препоручить отдачу в наем и приближающуюся переоброчку наших волостных земель, то удивил он всех чрезвычайно, препоручив сие дело одному мне и ни кому другому, и сказав притом, что он надеется бессомненно, что я исправно сие дело так, как надобно. Сие удостоверило меня, что был он обо мне хорошего мнения, а может быть и из разговоров со мною позаметил он во мне человека надежного, и такого, на кого ему смело положиться в сем деле было можно. Пробывши у него несколько минут и полюбовавшись потом им, смотря как он принимал от многих и разных просителей просьбы, и на все давал скорые и умные резолюции, поехали все мы обратно в казенную палату и, проваландавшись в оной несколько часов и возвращаясь домой, заехали на часок к г. Свечину, бывшему тогда председателем гражданской палаты. И как застали мы его за обедом, то не отпустил он нас от себя без обеда.
Посидев у него после обеда несколько, возвратились мы домой и все остальное время сего дня и вечер проведи дома в разных и приятных разговорах, а особливо с умною и любопытною хозяйкою, не могшею со мною довольно обо всем наговориться, и которая, будучи не очень здорова, просила меня себя поэлектризовать на машине, у них имеющейся, что я охотно и сделал.
Как кроме вышеписанного, не было во мне никакой более надобности, и мне в Туле долее жить было не за чем, но, распрощавшись с вечера с своими хозяевами, с утра в последующий день пустился я в обратный путь и успел в тот же еще день, и довольно рано, возвратиться в свое место и нашел всех своих домашних здоровыми и благополучными.
Наутрие стали мы вместе с ними дожидаться возвращения из Москвы наших дорожных, которые в сей день ввечеру, совершив свое путешествие благополучно, и приехали. Они привезли с собою покупок и вещей многое множество, всяких, как до свадебным делам, так и собственно для меня, и мы весь вечер проговорили о их езде и московском пребывании. Причем я не мог, без крайнего прискорбия духа, слышать о разных проказах и шалостях, деланных там зятем моим Шишковым, которого в характере час от часу более открывалось дурного и для нас неприятного, и побуждало нас прозвать его "господином Шумилой".
Весь доследующий за сим день, бывший навечерием праздника Рождества Христова, провели мы в разбирании и пересматривании разных вещей, привезенных из Москвы, и коими вся зала была у нас загромождена. К нам привезли также новую карету, а ко мне сын мой привез опять несколько новых книг и ландкартов. Во время сего пересматривания подъехал к нам и наш жених, приехавший из Тулы в свой дом, дабы вместе с нами препроводить праздник и святки.
Но сей был для нас в сей год далеко не таков весел, как в прежние годы. Мы, побывав поутру в церкви, провели его почти в уединении, и у нас, кроме обоих моих зятьев, настоящего и нареченного, никого гостей не было, почему и занимался я наиболее рассматриванием новых привезенных с Москвы книг, а особливо творений славного Галлеса, состоящих в нескольких томах и содержащих в себе превеликое множество разных любопытных вещей.
В последующий и второй день наших святок приезжал к нам обедать г. Хомяков. А потом ездили мы к нашему городничему и, посидев у него, заезжали к моей дочери Елизавете и посидели у ней. Что ж касается до ее мужа, а моего зятика "Бурлылы" или "Шумилы", то сей рыскал по всему городу, и наделав пакостей в Москве, сам же еще на всех на нас что-то дулся и производил глупости, что меня очень смущало и оскорбляло душевно, и я страшился, чтоб не вышло изо всего того каких-нибудь неприятных последствий.
Свободное копирование
