Переночевав тут и проспав ночь уже не в карете, а в тепле, обрадовались мы, увидев поутру, что метель наша утихла и небо прояснилось. Но нанесенное повсюду великое множество снега, и видимые везде страшные сугробы оного, озаботили нас чрезвычайно. Мы не знали, как нам будет ехать на колесах, и боялись, чтоб где-нибудь в сугробах не обвязнуть. Но как переменить было не чем, то погоревав, потавщилсь мы кое-как, и хотя с неописанным трудом, но благополучно дотащились до своего волостного села Михайловского, и гораздо уже заполдни, ибо поспешить ездою никак было не можно. Тут покуда нам грели чай и готовили обед, постарались мужички наши снабдить нас свежими лошадками, поелику наши слишком уже умаялись. Но покуда их собирали и мы обедали, прошло более двух часов времени, и нам, как ни хотелось было поспеть в тот же день в Богородицк, но того, за множеством везде нападшего снега и крайне тяжелой дороги, никоим образом учинить было не можно, и мы едва-едва успели только доехать до деревушки Крутой, где и принуждены были остаться ночевать.
Теперь скажу я нечто странное и удивительное, что, как едучи в Тамбов, в сей деревушке при спуске с крутой горы на мост, случилось с нами первое несгодье, имевшее влияние на всю нашу дорогу и причинившее нам много хлопот, досад и остановок, так надобно же было случиться и при теперешнем переезде через самый тот же овраг и на самом том же месте опять с нами небольшому хотя, но такому несгодью, которое и поныне еще мне чувствительно, и было уже самое последнее во всю нашу дорогу. Тогда лошади начали бить и понесли кибитку нашу с горы и опрокинув ее исковеркали и колесо повредили, а в сей раз, при самом везде на ту же самую гору, и карета и лошади так в множестве нанесенного снега увязли, что начавши бить и валяться, чуть было карету с нами не опрокинули, и мы без памяти принуждены были из ней по пояс в сугроб выскочить; а для вытаскивания кареты и лошадей согнать всех людей в деревне.
Но сие было еще не все, и дальнего уважения не стоило, а досаднее мне и чувствительнее всего было то, что я, при сем выпрыгивании из кареты, потерял четвертую и последнюю часть одной прелюбопытной французской книжки, которую я тогда дорогою читал, и переезд сей остановил меня на самом любопытнейшем месте. Прах ее знает, как она тогда, при выхождении нашем из кареты, выронилась и в снегу так затопталась, что сколько мы ни перерывали тогда и после весь снег, и сколько ни искали, но не могли ее найтить, и книжка сия и теперь у меня без конца и недочитанная; а к вящей досаде, не мог я ее и у других нигде полную найтить.
Переночевавши тут, доехали мы наутрие уже рано до Богородицка и тем окончили сие, толь многими неприятностями и противностями преисполненное, путешествие. А с ним окончу я и письмо мое, сказав вам, что я есмь ваш, и прочее.
Свободное копирование
