Сергей Прокофьев. Дневник - 1717

24   марта

Репетиция. Оркестр аккомпанировал довольно вяло, но я мало волновался относительно Монте-Карло. Пока я репетировал, к Пташке, которая была в зале, подсели Кохно и Дукельский. Дукельский демонстративно мне аплодировал. После репетиции вышли вместе. Дукельский заканчивает оркестровку балета для Дягилева. Кохно расспрашивал о балете, который я написал для Романова. Я говорил, что это, прежде всего, не балет, а квинтет для концертного исполнения, но так как Романов платит мне деньги, то он получает право постановки на него балета. Я спрашивал про Орика, Мийо, Пуленка. Орик пишет Дягилеву новый балет, Мийо женится на толстой и богатой кузине. Пуленк, по словам Кохно, сочиняет мелочь, «которая ему больше подходит». Так как слова Кохно есть выражение мнения Дягилева, то любопытно отметить поворот по сравнению с весной.

Вечером на новую оперу: «L'Enfant et Sortilèges». Самое начало огорчительно, кофейник тоже, но когда полезли кресла, то хорошо и много ещё хорошего, вроде кошачьего дуэта, (атаки учителя арф с цифрами), ягнёнка и много других мест, где Равель обнаружил массу изобретательности. Рядом с этим тоскливое появление книги, весьма сомнительного вкуса балет и много других промахов. В общем произведение очень неровное. Но оркестровка очаровательная. Говорят, Орику какой-то журнал поручил дать отзыв и Орик, ненавидя и презирая Равеля, не знал, как выйти из положения. Однако, если бы Орик научился оркестровать хоть в половину так хорошо, как Равель, он мог бы быть счастлив.

После «L'Enfant» нас поджидал Дукельский, чтобы проиграть свой балет. Мы отправились в репетиционный зал, где присоединился ещё Кохно. «Классический балет с русским душком» - так определил балет Дукельский, - определение, которое мне не слишком понравилось. И действительно, первый номер, живой и неплохой, очень отвечал этому определению. Но уже быстро тема второго номера мне понравилась, а также и всё остальное, особенно прекрасна тема с вариациями (хотя тема под что-то и стилизованная). Предпоследний номер меньше. Вообще же это был вечер, который, вероятно, случается нечасто: т.е. когда перед глазами встаёт настоящий большой композитор. Я думаю, я не ошибаюсь. Я очень поздравлял Дукельского и вернулся домой под впечатлением этого балета. Дукельский, кажется, был очень доволен моими похвалами.