16 января
Утром упражнялся к реситалю. Завтракал с Фительбергом. Его жена в Берлине, он живёт у сестры, в скромной квартире. Уличил Бран во лжи: в Берлине она сказала, что концерт в Лодзи провалился оттого, что в Лодзи, видя, что я не получаю визы, уступили зал другому. В Варшаве я рассказал об этом директору Филармонии. Тот воскликнул, что этого не может быть, он знает лодзинского человека и уверен, что это не так. Директор запросил его телеграммой и сегодня получил возмущённый ответ, опровергающий слова Бран. Телеграмма эта теперь у меня в кармане.
Вечером в опере на премьере «Зигфрида», в ложе у директора Консерватории. Театр не очень большой, декорации плохие, певцы посредственные, но есть недурные актёры, и публика в зале нарядная. По-польски, со всеми их шипящими и трещащими буквами, выходит довольно выразительно в драматических и комических местах (Миме), но в лирических хуже. После спектакля целой компанией, с местной прима-балериной, очень хорошенькой, поехали ужинать в кабаре «Оаза» (Оазис) - дансинг и дивертисменты. Просидели до трёх часов. Платил жених балерины и никому не позволял участвовать в платеже.
Я поэтому упражнялся на фортепиано. Хозяйка дома была так любезна, что предлагала мне привезти «Стейнвей», но я отказался. В её квартире раньше останавливались всякие знаменитости: Рахманинов, Сафонов, Казальс. Завтракал у Майер, богатых людей, к которым ходил упражняться Стравинский, когда был в Варшаве. Стравинский, говорят, ругает Шлецера, который в своих статьях распинается перед ним и постоянно наступает мне на ногу в пользу его. Стравинский говорит: «Пишет обо мне этот Шлецер, пишет, а о чём пишет - не знает». Затем с «Фитью», как здесь называют Фительберга, были у балерины, у которой прощальный чай перед отъездом в Бухарест. Один господин сказал: «У меня есть кузен, тоже недурный пианист». Я довольно небрежно спросил: «А! Кто же?» Он ответил: «Гофман». Довольно неожиданно! Затем я поехал в редакцию здешней русской газеты, которую издаёт Философов. Лет десять назад он страшно напустился на меня за то, что я «Кудесника» написал на такие ерундовые слова. Вечером, встретив меня на «Зигфриде», он сказал, что рад приветствовать в моём лице «настоящего большого мастера» и что мой приезд в Варшаву и успех они хотят особо отметить в своей газете, дабы подчеркнуть значение русской культуры. Таким образом, сегодня я отправился «отвечать на вопросы» для статьи. В редакции встретил Арцыбушева, который тоже принимает участие в газете. Певец «упругих грудей» и сильных молодых людей, насилующих красивых молодых девушек, теперь почти глух, но у нас была общая тема: он ярый шахматист. Вечером бридж у директора Консерватории: он, я, директор Филармонии, Mme Гросман и секретарь президента республики (который обещал мне визовые удобства). Я думал, что со времени моих славных бриджевых дней в Америке я забыл игру, но ничего, вышел из этого дела с честью: выиграл пятнадцать франков.
Свободное копирование
