11 января
Спал я как убитый. В семь часов утра пришла телеграмма от Фительберга, что в понедельник (сегодня) мне будет виза в польском консульстве в Берлине. Были с Гессеном у Юрьевской, репетировали романсы: она будет петь «Голос птиц», «Бабочку» и «Помни меня». Юрьевская рассказала, что Зальтер попался в мошенничестве, и его фирма ныне окончила существование (закрыли). Бран звонила каждые полчаса, но я с ней разговаривал только один раз и пригласил её для объяснений на завтра утром. Пока же надо повидать серба-пианиста, у которого, по словам Сувчинского, есть тысяча долларов на устройство концерта, и этот концерт серб хочет устроить со мною.
В пять часов концерт у редактора «Vossische Zeitung». Публика почти исключительно еврейская. Сувчинский говорит, что он пытался насчитать хоть пять христиан, но не мог. Играл я удачно; Сувчинский наделал мне комплиментов за пианизм: он не слыхал меня со времён российских. Юрьевская пела хорошо, хотя не дотянула заключительную ноту в «Бабочке» и в «Помни меня». Раичев, (болгарин, хороший сладковатый тенор) ничего моего не выучил, поэтому спел Римского-Корсакова, публике же объяснили, что они спеты оттого, что Римский- Корсаков мой учитель. Снимали фотографы и зарисовывали карикатуристы. Вышли на улицу с Сувчинским. Пошли пешком, говорили о богословии. Когда я осторожно навёл разговор на Christian Science, то он как-то небрежно отмахнулся: «Ну вот, эта вещь, например! Ну что это такое!» Но я думаю, что он лишь туманно слышал о Christian Science.
Обедали в Furstenhof'е, там же, где два года назад. Пришёл серб, обедал с нами, обсуждали предстоящий симфонический концерт: серб хочет играть мой 3-й Концерт с тем, чтобы я дирижировал. Остальная программа - из моих вещей.
Свободное копирование
