(29 апреля) 12 мая
Опоздали на двадцать четыре часа. Но не всё ли равно, ехать шесть или семь дней? Лишь бы не двенадцать, да лишь бы приехать до Владивостока. Попасть в Харбин уже нет возможности: там война с есаулом Семёновым. И вот теперь у редких встречных поездов справляемся, не отрезал ли Семёнов линию на Владивосток. Говорят, он в станции Оловянной. Стало быть, в ста тридцати девяти верстах от узла на Владивосток.
Начал писать и писал успешно «Блуждающую башню». А «Белый друг» движется медленно. Я чувствую, что он должен удасться, но трудно войти в тон.
(30 апреля) 13 мая
Снег исчез. Появилась зелень, хотя и довольно относительная. Вокруг Красноярска оживлённые и красивые пейзажи.
Говорят, Семёнов дошёл без малого до Читы и едва не отрезал нам путь на Владивосток, но потом его отогнали.
Учу испанский и доволен успешностью. «Башню» пишу с удовольствием, но понемногу.
Борису Николаевичу Башкирову, Петроград:
«Дорогой Боренька, обнимаю Вас и поздравляю с наступающим Ангелом, желаю Вам весело провести его, - а мы тем временем на резвом американском паровозе быстро приближаемся к Иркутску, собираясь сделать этот путь за семь дней. Дорога не утомляет меня, наоборот, рождаются мысли, тем более, что мой сосед приятно-молчалив. Испанский язык тоже не дремлет: двести слов уже населяют мою голову, а четыре оксильера спрягаются вполне гладко. Целую Вас. Путь на Харбин закрыт, едем через Благовещенск во Владивосток. С.».
Полине, под Таганрог:
«Милая Полина, итак, моё желание наконец приходит в исполнение - я сижу в маленьком купе сибирского экспресса с заграничным паспортом в одном кармане и бумагой от английской военной миссии в другом, и держу путь к широким просторам Тихого океана. Шлю Вам привет и вспоминаю Вас. С.П.».
Свободное копирование
