25 апреля
Первый раз я проснулся в шесть, затем в восемь и быстро оделся, ибо в девять надо было заехать за Мариночкой: сегодня мы отправлялись в Шлиссельбург. А как пленительно-нежно было её обращение всего лишь с одним словом: «Серёженька...», когда она сегодня вышла ко мне, ждущему её в передней. В автомобиле мы быстро пересекли город и на Воскресенской набережной сели на пароход. Мариночка, никогда не ездившая на пароходах, струхнула в первую минуту, но когда поехали, оказалось, что вовсе не страшно. Несмотря на апрель, было жарко, мы были в светлых костюмах, солнце слепило, было весело. Путь - четыре часа, затем Шлиссельбург с неспокойным тёмно-тёмно-синим Ладожским озером и с холодным дыханием с его необозримых пространств, отдых на траве под защитой земляного вала и обратный путь.
- Мариночка, поедемте со мной в Норвегию?
- Это где-нибудь под Петроградом? - был ответ.
- Чуть-чуть подальше, - и затем я, шутя и улыбаясь, стал описывать наше путешествие с осмотрами Стокгольма, Трольгот, Христиании.
Она и слушала как шутку.
Расставшись, я сразу пошёл в Мариинский театр, куда просил зайти Тартаков, чтобы посмотреть Панину в «Мигаэ»: Бабуленька или не Бабуленька? Я извинился у Тартакова за свой светлый, непригожий для театра костюм и объяснил, что только что ездил в Шлиссельбург.
Панина мне не понравилась, голос мал.
Свободное копирование
