4 марта
Сегодня grand-diner у французского посла. Небольшой французский особняк оказался настоящим дворцом внутри с многими редкими произведениями искусства, с элегантными анфиладами комнат, с лакеями, стоящими навытяжку и наряженными в специальную форму, и, наконец, с крайне любезным хозяином, со злыми глазками и с нервозными движениями. Обедало человек пятнадцать, в том числе Бенуа с женой. Сервировали вкусно и элегантно, но почти ничего не давали есть. Затем меня заставили играть и не отпускали от рояля раз восемь. Французы лицом в грязь не ударили и больше всего увлекались самыми левыми «Сарказмами». В одиннадцать часов приехал (тоже в первый раз) Каратыгин. Ведь надо придумать, чтобы Каратыгина поместить среди элегантнейшей французской публики! Но он постригся, одел фрак и держался довольно независимо. В половину двенадцатого я поблагодарил посла, надеявшегося, что скоро мы устроим une soirée plus intime, и отправился на первый закрытый вечер «Медного всадника», что, за неимением собственного помещения, происходило в квартире профессора Святловского. Там был полный разгар, хотя музыканты почти все отсутствовали. Я играл с успехом, но русские поэты оказались позади французских любителей: «Сарказмы» их смутили, а хозяин квартиры даже рассердился и в соседней комнате говорил: «Ну да, конечно, Прокофьев показал своими предыдущими вещами, что он талантлив, но это всё же не даёт ему права издеваться над публикой своими последними вещами!»
Свободное копирование
