15 сентября
Скоблил «Симфоньетту» и выскоблил все ошибки. В это утро я плохо работал. Впрочем к двум часам выучил сто английских слов и пошёл на Моховую к мисс Эйзекс на урок. Урок прошёл бойко, после чего я отправился к Гостиному двору, где было назначено свидание с Дамской, с которой мы пошли гулять и проходили два часа.
Вечером пробовал писать дневник о лондонском пребывании и долго звонил туда и сюда, разыскивая Городецкого. Каратыгин говорит, что: 1) он не на войне; 2) начал писать балет.
Дягилев умудрился нажиться на войне, получив массу авансов с немецких городов на гастроли в октябре, и теперь, положив в карман, едет гастролировать в Америку. Ну разве не талант?
Начал корректировать «Балладу». Сегодня у петроградского Юргенсона мне сказали, что московский, Борис Петрович, взят в войска в качестве бывшего офицера и теперь где-то в Туле. Вот тебе и раз, он выглядит седым и пожилым. Откуда же я буду доставать деньги? Теперь некому послать и 2-й Концерт!
16 сентября
Кончив корректуру Ор.12, принялся за корректуру «Баллады», она у меня ещё с Кисловодска лежит нетронутая. Просидел с нею до завтрака, а затем отправился в Студию на мой «приёмный экзамен».
И смех, и горе, всего одна ученица, которая всё время упрямо смотрела вниз и говорила басом. Госпожа Левенстрен познакомила нас и ушла. Я заставил играть её, то что она умеет. Она довольно ловко отбарабанила из Gradsad Parns, иногда запинаясь от страха, затем играла гаммы, арпеджии. Я разгуливал по комнате и развлекался моим профессорским положением. Спросил у неё, что она умеет из Бетховена и, узнав, что учит 2-ю Сонату, предложил ей принести её в пятницу. Затем отпустил домой.
Из Студии прошёлся по Невскому. Встретил Штеймана. Штейман сочинил какую-то симфоническую пьесу и зовёт зайти к нему. Штейман очень милый человек, но политикан, и ни в чём ему нельзя верить.
Вечером поехал с мамой к Андреевым, где должен был состояться «винт», который, однако, не состоялся вследствие обмана партнёра. Говорили, что может быть приедет Вера Николаевна. Вдруг звонок и явление: Нина, Таля и она. Нина уселась вблизи меня и прежнее форсированное внимание возобновилось. В Кисловодске я обещал Нине написать романс, выразив в нём характеристику её, а может быть, наших отношений. Нина очень дорожила этим обещанием. Теперь я объявил, что напишу ей романс на сокращённый текст «Гадкого утёнка» Андерсена, это ли не будет её характеристика? Нина сказала сначала, что это издевательство, а потом видя, что я совершенно искренне интересуюсь идеей написать на «Гадкого утёнка», решила подумать.
Мы провели весь вечер вместе. Опять ряд приятных вещей и намёков, показывающих, как не умерло в ней всё кисловодское.
Свободное копирование
