18 апреля
С одиннадцати до часа играл «Тангейзера», а днём пошёл прогуляться на консерваторский экзамен. От Черепннна открытка из Монте-Карло в ответ на моё поздравление с Пасхой. Я очень доволен его вниманием. На экзамене я встретил Дамскую и Бударину (которая все дни торчала в Шахматном Собрании) и сидел с ними. Но дома меня ждала неприятность: во-первых, Юргенсон прислал письмо - отказ «Балладе» (всякие планы об иных изданиях); во-вторых. Мясковский, с которым я говорил по телефону, сказал, что ему говорил Габель, что у меня после демонстрации профессорам Концерта нет никаких шансов на рояль, ибо полкомиссии совсем отреклась и от Концерта, и от меня, а другая половина разбита пополам - и если одна часть приемлет Концерт, то другая относится равнодушно, а стало быть, я имею только четверть голосов и что, конечно, должен был играть не свой Концерт, а чужой. Но ведь сам Мясковский, когда я спрашивал, согласился, что надо играть мой?! Во всяком случае он был очень неосторожен, сказав мне это, это равно, что сказать чахоточному: «Вы думаете, что вы выздоровеете? Ошибаетесь, вы умрёте через три дня». Во всяком случае слова Мясковского произвели на меня крайне обескураживающее впечатление, под которым я пробыл весь вечер. Повторил Сонату и поехал на Вечер современной музыки. Там исполнялась виолончельная соната Мясковского (так себе, медленно и скучно); Медем играл свои мелкотушки. Я у него выспрашивал о моих шансах, но он, хваля меня, отвечал уклончиво и прибавил: «Да на что вам рояль?» Эти слова тоже мне показались дурным признаком. Mme Винклер с обычной любезностью и темпераментом клялась, что только я получу рояль. Штейман, которого я встретил на вечере, получил дебют в Мариинском театре. Он познакомился с Коутсом и говорил тому о моей «Маддалене». Коутс будто бы заинтересовался, и Штейман говорит, что такую вещь делать либо очень трудно, либо невероятно легко. Сам Коутс пишет однако оперу - а почему бы «Маддалену» не исполнить ей в пару? Сонату я играл, думая о другом, об экзамене и об Юргенсоне. Впрочем недурно и с обычным для неё успехом. Бисировал «Прелюдом».
Перед началом концерта Каратыгин сказал слово о новых течениях в музыке, по обыкновению, лестно отозвавшись обо мне. После концерта я говорил с ним об издательствах, спрашивал про петербургского Юргенсона, небольшом издательстве, самостоятельном от Москвы. Он говорит, что там не стоит, а лучше у Бесселя, который всегда слушает, что говорит Каратыгин, и которому он порекомендует «Балладу». Я сказал, что на гонорар менее двухсот я не согласен.
Свободное копирование
