12 апреля
До двенадцати спал, до половины третьего играл на рояле, в три часа пришёл в Консерваторию сыграться с Дранишниковым. Табель сообщает, что Черепнин в Монте-Карло и возвращается послезавтра.
- А ведь проигрался? - смеясь спросил я Табеля.
- И по-моему, тоже. - ответил он.
Глазунов очень мило поблагодарил меня за Концерт. Я спросил, как он нашёл «Балладу». Он прямо ничего не сказал, но много рассуждал о pizzicato, не надо ли его перенести на октаву выше, чтобы лучше было слышно? Вообще это pizzicato очень всех занимало. Дранишников ещё не знает своей партии, но подаёт большие надежды и я за него спокоен. Концерт выходит и обещает выйти ошарашивающе-блестяще, эффекту хоть отбавляй. Мы занимаемся в конференц-зале. Вдруг входит Ольга Борисовна. Я извиняюсь и говорю - наше громкое соседство вам мешает, мы сейчас уйдём. Она отвечает, что нисколько, но что она хочет со мною поговорить. Несколько удивлённый, я последовал за ней. Ольга Борисовна заговорила о том, не повредит ли мне то. что я играю на экзамене мой Концерт. Я сначала подумал, что это политика и что мой Концерт хотят деликатно отстранить, но вскоре выяснилось, что разговор самый благожелательный и что цель его действительно помочь мне взять премию. Идея такая - пускай мой Концерт очень талантливая вещь, но он слишком нов для ушей наших профессоров, они будут слушать сочинение, а не исполнение, возмутятся музыкой, а рояль присудят другому. Нет ли у меня другого Концерта: Листа. Чайковского, и не лучше ли мне приготовить его? Я поблагодарил за сочувствие и возразил, что. увы, слишком мало времени - в десять дней не приготовить концерт Чайковского, а играть неготовую вещь я не решусь. Что руководило таким внезапным сочувствием? Ведь с классными дамами я жил далеко не в ласке и согласии. Порешили мы на том, что я попрошу Глазунова послушать мой Концерт и спрошу- его мнение. Глазунов как раз появился и мы втроём обсудили дело. Глазунов про Чайковского и Рахманинова сказал, что уж больно оба заиграны, а с моим Концертом действительно надо познакомить кое-кого из профессоров. А потому будет очень хорошо, если я сыграю его в Малом зале, например, во вторник в половину-первого. Можно будет собрать тех профессоров, которые будут в этот день в Консерватории. При этом Глазунов похвалил исполненную мною программу и отметил отличное звучание «Тангейзера». Браво! За меня принимаются. Это опять пахнет премией, а то последние дни я вращаюсь в обществе Голубовской, Зеликман и их партии и там так уверены в своих победах, что я и сам помирился, что премия за ними!
После обеда я был у НЯМ, с которым в четыре руки демонстрировал Асланову 1-ю Симфонию. Очень славная симфоша. В первой части я люблю темп, а финал прямо великолепен (кроме побочной партии): живой, весёлый, яркий. Асланову симфония тоже понравилась и он будет играть её двадцатого мая в Павловске. Я очень рад. что двадцатого мая. потому что я в это время буду в Петербурге. А то мне до сих пор не удавалось послушать сочинения НЯМ'а. Он возмущён отказом Зилоти и написал в «Музыку» великолепную, ядовитую статью, самым тонким и злым образом высмеивая в ней Зилоти. Вернулся домой и занимался просмотром 1-го Концерта перед посылкой его в РМИ.
Свободное копирование
