16 февраля
Утром я забежал в Денежный переулок и отдал Кате Шмидтгоф билеты на концерт, затем вернулся, поиграл Концерт, одел фрак и вместе с женой Сараджева, Лелей и её матерью отправился в концерт. В артистической встретился с Юрасовским и вместе с ним глядели в партитуре исполнение симфонии Глиэра. Какая грузная и скучная вещь. Со второй половины симфонии я стал волноваться, ибо приближалась моя очередь. Симфония кончилась, я повертелся в артистической. Юрасовский взял рукопись клавира - смотреть;
Орлов пригласил меня на эстраду. Моему появлению похлопали, я раскланялся и сел за рояль, между прочим, весьма отвратительный. Орлов перед выходом сказал мне: «Когда сядете за рояль, посмотрите на моё лицо - и сразу успокоетесь, это все говорят». Я исполнил его совет: действительно, лицо было спокойное, благодатное и немного глупое. Созерцание его особы действовало непроизвольно, но всё же я волновался не очень сильно и Концерт сыграл ничего. То есть и блеск, и импозантность, всё было, но кое-что было и смазано. Я не вполне был уверен в аккомпанементе и не играл свободно, а постепенно следовал за ним. Успех был значительный, меня несколько раз вызывали и я трижды играл на bis: «Прелюд», 4-й Этюд и 3-й. Перед тем, как играть третий, я подумал, что: это или «Ригодон» и решил играть это, но выбор был неверный: я уже устал и едва дотянул Этюд, а «Ригодон» вышел бы лучше. Придя в артистическую, я уселся рядом с Юрасовским, который держал на коленях рукопись Концерта, и стал расспрашивать о моём исполнении. Рядом с Юрасовским сидел другой человек и одним глазом посматривал в ноты. Оказывается, это был «мой друг» Сабанеев. Когд он отошёл в сторону, Юрасовский спросил меня, желаю ли я, чтобы меня познакомили с Сабанеевым? Я ответил «ну его к чёрту» и ушёл из артистической.
Появилась Бушен и говорила: «Очень, очень хорошо». Спендиаров и несколько малознакомых и совсем незнакомых человек подходили с тем же. После концерта я ушёл с Юрасовским, сидел с ним в кафе, он говорил, что разочаровался в своей композиторской деятельности и будет дирижёром: спрашивал, неужели я собираюсь сделаться знаменитым композитором? Я ответил: да, и сказал, что напишу очень хорошую оперу. Простившись с Юрасовским, пошёл обедать к Сараджеву, а затем к Держановским, где я пользовался всеобщим успехом. Держановский объявил, что решил выставить Сабанеева из своего журнала и жалел, что в сентябре не напечатал мой резкий отзыв о его сочинении. От Держановских я, с чемоданчиком в руках, заехал к Смецким, просидел час, получил цветы и домашние пряники и поехал на вокзал.
Свободное копирование
