Что касается до моих литературных упражнений в сей период времени, то состояли они более в писании. Я занимался отчасти продолжением своих экономических сочинений для журнала, отчасти затеванием кой-каких новых письменных работ, но из коих только две получили в сие время свое порядочное основание. Первое состояло в основании порядочных исторических записок, относящихся до всего нашего отечества, для пользы и любопытства потомкам, и в книгу сию, как в магазин, собирать все носившиеся в народе молвы и слухи, известия подлинные и летающие сочинения и стихи, которыми, впоследствии времени, я наполнил несколько книг, и кои отчасти продолжаются и поныне. А второе состояло в пристальнейшем продолжении описания собственно моей жизни и всех бывших со мною происшествий. Дело сие начато было у меня уже очень давно, но все прерывалось и я окончить давно собирался. У меня написано было уже два тома, и я довел историю свою уже до пребывания моего в Кенигсберге, но как первая часть оной, во время пожара, у меня сгорела, а вторая часть была уже переплетена, то вздумалось мне написать опять вновь и первую, а буде можно -- то и всю жизнь, и поспешить тем, покуда все происшествия, а особливо бывшие в малолетстве, были еще довольно мне памятны и не позабыты, к чему я около сего времени, а именно 24 числа генваря и приступил, с которого времени потом, хотя не беспрерывно, но по временам, ущипками и урывками, я и продолжал сие дело, даже до самых нынешних времен и написал уже многие части. Всеми сими разными писаниями и занимался я во все свободные часы, даже до 26 генваря, в который день была опять старушка теща моя именинницею. И как ей с сего времени пошел уже шестидесятый год от рождения, то, из почтения и любви к ней, восхотелось мне в сей день, по обыкновению, сделать у себя небольшую пирушку и пригласить к себе кой-кого из городских наших. Но она была так счастлива, что приехали к нам некоторые из друзей наших и из уезда, а что всего страннее, то в самой этот день заежжали ко мне и друзья, и соперники мои господа Рахмановы и сидели у меня вечер и ужинали.
Достопамятно, что сии неожидаемые гости заезжали тогда ко мне не столько для того, чтоб со мной видеться, сколько для убеждения меня продать им мою Тамбовскую деревню. Они предлагали мне сие под тем предлогом, что, будто бы за отмежеванием мною у них земли, деревне их не осталось чем владеть, и потому решились они у меня всю сию землю и вместе с самою моею деревнею купить, почему и вымажживали они у меня ее всячески. Напротив того, у меня не было никогда и на уме, чтоб ее продавать, потому что она одна и была у меня капитальная деревня. Со всем тем, как они уже непутным делом стали ко мне приставать и, в противном случае, угрожать, что они станут просить о перемежевке и о том, чтоб меня отодвинули от них далее, то не знал я, что делать, и опасаясь, чтоб они не навлекли мне новых хлопот (что по богатству своему учинить они были в состоянии), то вздумал наконец запросить у них за нее такую цену, какую не думал я, чтоб они согласились дать, а именно 20 тысяч. Цена сия, действительно, показалась им непомерною, и они много о том говорили, но я никак не соглашался взять меньше, да и на сие соглашался не инако, как в таком случае, ежели мне удастся найтить купить себе где-нибудь поближе способную деревеньку. Они, услышав о сем, тотчас стали мне предлагать на обмен свою Епифанскую деревню, обещаясь приплатить мне, что будет надобно. А сие и заставило меня, действительно, о том думать, и тем паче, что великая отдаленность моей деревни и неспособная езда в нее мне всегда не нравилась, и я охотнее бы хотел иметь у себя степную деревню поближе. А как, сверх того, знал я, что и господа Остафьевы, ближние соседи моего зятя в Ламках, собирались продавать свою половину, то мечтал я себе в мыслях, что не можно ль мне будет, с некоторою прибавкою денег, воспользоваться и обеими сими деревнями, всходствие чего и не отказывался я господам Рахмановым в рассуждении обмена. Но как о состоянии деревни их надлежало мне наперед узнать в подробности и послать ее осмотреть, на что и они были согласны, то на том дело сие тогда и осталось. И для меня было великое счастие, что они пе согласились тогда дать мне требуемые 20 тысяч; которая цена хотя и была, по тогдашним покупкам земель и деревень, великовата, но как цены вскоре после того ужасно поднялись, то потужил бы я после тысячу раз, что продал так дешево, ибо после стала она более и 40 тысяч.
Свободное копирование
