Декабрь. Пресловутый процесс вредителей закончился. Последнее слово подсудимых — а они говорили все — производит не очень выгодное для них впечатление. Все они считают себя лишенными чести и ждут пощады. Не хватило у этих представителей «интеллигенции» (для процесса «отобрали» подходящих), если уж они действительно замышляли что-то, сказать в лицо судьям правду и умереть, как это vice versa делали хотя бы те (правда тоже отборные, но по иному принципу) фанатики-народовольцы и иные, боровшиеся с царизмом, не имея никакой, даже затаенной поддержки в тогдашнем обществе. — Большинство приговорено было к смертной казни. Очевидцы говорят, что Рамзин был словно оглушен и минут 5 оставался один, коменданту несколько раз пришлось звать его идти. Что он переживал? Не мысль ли: а вдруг надуют?
На деле получилось следующее: осужденные подали просьбу о помиловании и тут же его получили — уже в следующем номере газет оказалось возможным объявить о нем. И это после вызванных «требований» народа о казни!! ГПУ должно негодовать, его здорово подкузмили: оно казнило одним махом 48 мелких вредителей, а тут крупных — милуют!
Всё поразительно в этом процессе: огромное дело — ни одного документа; грознейшие обвинения — ни одного свидетеля, кроме сидящих по тому же делу; вредительство во всяких важнейших специальных отраслях — и никакой экспертизы, хотя никто из судей ровно ничего не понимает ни в текстиле, ни в топливе, ни в металлургии. Сознание обвиняемых? Но ведь и Галилей сознался, отрекся и просил милости (никакого «А все-таки она вертится» он, конечно, не произносил).
Грандиознейшая провокация для внутреннего потребления и для создания идеи о якобы интервенции, — из страха перед возможностью этой самой интервенции хотя бы в форме финансовой что ли.
А как же теперь дальше? С делами других «вредителей», с крестьянской партией? Будет суд или казни без суда?
Европа, во всяком случае, разбирается в деле лучше российской публики. Хотя и здесь среди рабочих, после помилования, раздаются голоса: «одна шатия! сами вредители наверху, кто судит! замазывают»!
За границей продолжают мало или совсем не говорить о процессе. Отзывы нелестные или иронические, кроме некоторых заинтересованных (напр., фашисты в Италии). Один старик, немецкий корреспондент, на процессе заявил, что за 30 лет своей судебной и журналистской работы никогда еще не сталкивался с процессом, где бы все было так подтасовано от начала до конца.
Какая-то аналогия с делом Дрейфуса. Там только не рискнули расстрелять, несмотря на упорство обвиняемого, отрицавшего свою вину.
М. п. рассказывают, что Кондратьеву давали читать процесс. Он поражен и будто бы уверяет, что не слыхал никогда даже фамилии Рамзина.
Мотив газет: советская власть сильна, а потому не нуждается в мести. И сейчас же «голоса с мест»: и не надо было казнить. — Правда, таких голосов меньше, чем было «требований о высшей мере». Но это и понятно: ни к чему это. Сделали так, как давно было оговорено и намечено.
* * *
Большое омерзение вызывает Д. Бедный, настрочивший огромный холст раешного блуда на тему об интервенции, и вечный ненавистник всякой интеллигенции М. Горький, уверяющий, что «48 вредителей» «были казнены ГПУ по единогласному требованию рабочих». (Тема его статьи — издевка над всякими «гуманистами», преимущественно европейскими).
* * *
Об одном из арестованных, Шеине, все еще ходят «слухи»: не то он умер в тюрьме от разрыва сердца, не то покончил с собой, не го. как сказал не без зловещего юмора какой-то коммунист, «жив еще, но плох» (!).
* * *
В процессе так и осталось невразумительным, в чем же, собственно, заключалось вредительство. Но вот житейский пример того, как можно попасть во вредители.
За арестом всех крупнейших специалистов по нефтяному делу, во главе его стоят приблизительные люди, не специалисты, порою просто коммунисты. Один из таких призывает инженера по нефти и ведет с ним такую беседу: «Вы год назад подали записку, где указывали, как очень просто, с экономией во времени и в затратах в 30 %, можно добывать из нефти вещество, идущее на динамит. У нас сейчас строится дорогая и медленная установка, отсталая; строят инженеры, не знающие достижений, спецы же «сидят»; если я теперь выдвину ваш способ, то сядут в тюрьму эти строители-инженеры за вредительство; если я умолчу об этом способе, вредителем окажусь я , и не уйти мне от ГПУ. Так вот, не возьметесь ли вы устроить параллельно, в виде опыта, небольшую установку по вашему плану, рядом с той, так сказать, в виде опыта…». На это приглашенный на совещание инженер горячо заявил: «Но позвольте! ведь я уже год назад бился в комиссиях за свой способ, все это запротоколено в разных протоколах многочисленных совещаний. Если я отступлю от своего мнения и начну тратить средства на параллельный «опыт», то ведь уже я окажусь вредителем. Нет, благодарю вас». Так и висит в воздухе выгодное дело. — И кто же виноват?
* * *
Во всяком случае нищенская жизнь в богатейшей стране продолжается. Ничего нет и купить нельзя. Но существует два магазина: один съестной ( б. Елисеева), лучшее московское торговое помещение, другой, где был Альшванг, на углу Кузнецкого Моста и Петровки, магазин военных вещей, от марок и книг, до ковров, фарфора и драгоценностей, — «Торгсин» (торговля с иностранцами). В оба магазина «доступ собакам и советским гражданам» воспрещен: следовало бы сделать такую надпись, ибо продают исключительно иностранцам, по-видимому, на валюту.
Удивительно, почему не догадаются запретить всякие заграничные посылки; пусть бы родственники и друзья слали сюда доллары, а из этих «распределителей» выдавали бы здесь масло и др. вещи, можно было бы даже давать похуже, чем иностранцам, и то были бы довольны.
* * *
Пока что мы работаем (на Прохоровке!) ситцы на вывоз в Англию.
Свободное копирование
