В другой раз тетя Соня приехала прямо из Трубицына в тележке, к которой привязан был сзади молодой доморощенный конек - роскошный подарок специально для верховой езды одного из моих племянников. Помню, как тетя Соня, легко соскочив с тележки, достала из-под сиденья хлеба и стала сейчас же кормить им конька. Так-то отдаривала она натурой за полезные дары моей матери. Но деньги водились у нее редко. Время от времени сводила она какой-нибудь лес и на полученные деньги платила запущенные налоги, жалованье прислуге и проч. У нее было много друзей, которые все ее очень любили, и время от времени она ездила то в знаменитую Мару - именье Боратынских в Тамбовской губернии, о котором потом рассказывала преувеличенные чудеса, то в Премухино к Бакуниным и т. д. Она была очень общительна и всякому развлечению радовалась, как дитя.
Не обладая блестящими способностями моей матери, она была все же очень и очень приятной собеседницей: ее живость, уменье рассказывать и запас интересных воспоминаний делали ее разговор очень привлекательным. Доброта ее проявлялась в очень серьезных случаях. Так, если нужно было походить за трудной больной, друзья и родные часто поручали ей это дело, и она, бросив все свои дела, уезжала в Москву и по целым месяцам выносила причуды своей душевнобольной племянницы или трудный характер морфинистки, оставленной на ее попечение родственниками больной. Если какая-нибудь бедная родственница оказывалась лишенной последних средств, ее брала к себе на иждивение именно тетя Соня; случалось ей и поворчать на свою жилицу, и даже ее обидеть, но кров и пищу давала ей все же она, а не другие родные. У нее вечно жили какие-то старушки, которым некуда было деться. А то вдруг явится из провинции друг детства без места, в дырявом платье и без копейки в кармане, и по ее приглашению живет у нее подолгу в ожидании места, которое должно свалиться ему с неба, пока он благодушествует на ее харчах. Из ее писем к бабушке Блока Бекетовой видно, что наша мать тоже немало помогла тете Соне в ее заботах об этом беспутном "Мите", у которого было даже где-то разоренное имение. Она присылала тете Соне для него то деньги, то старое платье. С добродушным юмором описывала тетя Соня, как принимал заботы о нем беззаботный друг детства: "Второго июля 1899 года, Трубицыно.- Была весело встречена своими сожителями" (по возвращении из Шахматова). "Митя очень доволен макферланом (т. е. разлетайкой моего отца), а сюртучок маловат, но нашли большие запасы, дело поправимое, он, впрочем, ни за что не благодарил, но сказав: "Это, пожалуй, что очень кстати", - надел и ушел гулять. Потом портной принес отлично сшитое все новое платье, - повторилось то же, нарядился, показался и спереди и сзади - и ушел. Съездил к Троице к Фоминскому (муж хорошей знакомой сестер Карелиных). Тот по крайней доброте своей взялся обо всем хлопотать за *** - и землю ему продавать, и место приискивать, и наш Митя снова преисполнился высокомерных надежд и мечтаний, предоставив все Фоминскому, а сам растянулся на зеленом оттомане и с утра до ночи читает Эберса "Уарду", - кушает, гуляет и почивает после обеда три часа сряду, вечером играет в преферанс с Пелагеей Лукиничной (другая иждивенка) и знать ничего не хочет, в Москве брать место в губернском правлении, кажется, раздумал, ибо диваны мягки, в окна пахнут розы, кушанье в известные часы готово, а он в лежке чуть ли не сутки напролет и в ус не дует" и т. д.
Но сшить все новое старому другу и продолжать его содержать тетя Соня могла, конечно, только благодаря щедрому дару нашей матери, которой пишет в письме от 7 июля того же года: "25 рублей твои, благодетельная фея, получила. Безмерно благодарю". Бабушка Блока, которая с 1890 года много работала в журнале "Вестник иностранной литературы", пользовалась всяким случаем, чтобы из своего заработка помочь и тете Соне, и той бедной родственнице, которая у нее жила, посылая той небольшое, но ежемесячное пособие.