В сих беспрерывных занятиях застало меня в половине сего месяца письмо, присланное ко мне нарочным от наместника, с уведомлением, что чрез наш город проезжать будет славный в тогдашнее время у нас генерал князь Николай Васильевич Репнин, и приказанием, чтоб я учинил к продовольствию его все нужные приготовления. Как сего вельможу не случалось мне еще никогда видеть, то рад я был, что получу случай его видеть и узнать, и с удовольствием приготовлял для него во дворце нашем квартиру. Однако ему что-то не рассудилось стать в оном, а он остановился в городе, в доме у одного купца. Мы со всеми городскими не преминули тотчас к нему сбежаться, и князь обошелся с нами, а особливо со мною, весьма благосклонно, и все поведение его было таково, что он с первых минут заставил всех нас себя полюбить и возыметь к нему искреннее почтение.
Было уже то перед вечером, как он к нам приехал. И как он расположился у нас в городе ночевать, то и имел я случай спознакомиться с сим великим и славным человеком короче. Он был человек умный, знающий и весьма любопытный. И как стоял он в таком доме, из которого из-за реки виден был весь наш дворец и сад, то все сие и подало ему повод ко вступлению со мною опять в разговор; а мне то только было и надобно, и я так занял его с своими рассказами о песках и прочем, и в такое привел любопытство, что он жалел, что было уже так поздно, а то б он хотел видеть сад наш самолично. А я, услышав сие, предложил: не угодно ли ему, но крайней мере, видеть его в рисунках, и тотчас сбегал в сени за принесенною с собою садовою своею книгою и ему ее представил. Пожелав очень ее видеть, с величайшим любопытством и удовольствием рассматривал он всю ее, и любопытство его так увеличилось, что он наконец мне сказал: "Вы, сударь, заставили меня переменить мое намерение, я хотел было завтра до света отсюда ехать далее, но теперь располагаю уже пробыть завтра здесь и все утро, и только для того, чтоб побывать в саду вашем и посмотреть все то в натуре, что видел теперь в прекрасных рисунках".-- "Мы очень тому будем рады и сочтем сие за большую честь", сказал я ему на сие в ответ, и вскоре после стал было откланиваться, чтоб итти домой, но князь успел уже так меня полюбить, что просил меня разделить с ним и дорожный его ужин. И благосклонность его была так велика, что как хозяйский стол был очень не велик и все едва за ним уселись, то сам он присел на лавке к стене на уголке, а никак не хотел, чтоб я не имел за столом довольно простора, как я от того ни отговаривался. Словом, ласки и благосклонность его были ко мне отменные. Когда же на другой день поутру он действительно приехал к нам в сад, для гулянья, то заводил я его всюду и всюду до того, что он от чувствуемого повсюду отменного удовольствия не знал уже как меня более расхваливать, и все места и украшения ему были по книге так памятны, что он тотчас их узнавал и говорил: "вот, вот ваш водовод, ваша ротонда", и так далее. Словом, удовольствие его было превеликое, и он, распрощаясь со мною и благодаря за всё и всё, говорил, что он непременно отпишет обо мне и обо всем Михайле Никитичу. А для меня сие всего было и лучше, и приятнее.
Едва мы сего знаменитого гостя проводили, как принужден я был других гостей у себя угащивать. Съехалось тогда все Богородицкое дворянство, с предводителем, для совещания о некоторых вещах, нужных по случаю проезда Императрицы, и все они были у меня; а на другой день после сего проводили мы от себя жившего у нас четыре месяца и лечившегося сожителя Петра Антоновича Сухотина, которому лекарь наш помог очень хорошо. С сим молодым и любезным человеком так успели мы свыкнуться и его полюбить, что расставались с ним как бы с самым близким родственником.
Свободное копирование
