1785 - 1

ПИСЬМО 221-е

   Любезный приятель! 1785 год начал я провожать, находясь в Богородицке и живучи в мире и тишине и во всяком изобилии. Одно только меня озабочивало. что жена моя была около сего времени не очень здорова. Со всем тем, мы остальные дни святок наших проведи довольно весело в ежедневных свиданиях с своими городскими друзьями и знакомцами. Но в самый последний день оных перетревожен я был полученными из Козлова письмами. Писали ко мне, что наше спорное межевое дело вошло в находящуюся уже там межевую контору и вскоре будет рассматриваемо, и что для самого сего надобно мне необходимо поспешить туда своим приездом. Известие сие озаботило меня чрезвычайно, и тем паче, что надлежало туда всячески поспешить, а путь был самый скверный, ибо зима у нас в сем году была самая голая и снега было чрезвычайно мало, а от осенних дождей вся поверхность земли обледенела. Но как езда была самая необходимая и не терпела ни малейшей отсрочки, то, не долго думая, на другой же день, собравшись на скорую руку, и пустился я в сей путь, взяв в сотоварищество в себе старика немца нашего переплетчика Ивана Андреевича Банниера, которому случилось тогда иметь в Козлове какую-то собственную нужду, а я тому и рад был, что мне с ним не таково было скучно.

   Езда сия была, по причине дурноты дороги, для нас крайне беспокойная. Мы ехали чрез Данков и Ранибург, где пристали мы у знакомца и друга своего Ивана Христофоровича Добраса, бывшего у нас в Богородицке казначеем, а тут в Ранибурге городничим. Сей любезный человек и его жена обрадовались мне, как бы какому родному, и старались угостить меня всячески, и охотно хотели снабдить меня кибиткою на колесах, для продолжения пути моего, за неимением там совсем почти снега. Но, по счастию, в самую ночь сию выпал изрядный снежок, и нам можно было продолжать свой путь в своих прежних повозках, и столь хорошо, что мы в тот же день, и довольно еще рано, доехали до Козлова.

   Тут расположившись на приисканной квартирке, спешил как можно скорее повидаться с родственником нашим, двоюродным братом жены моей, Николаем Александровичем Кавериным, жившим по счастию тогда с женою своею в Козлове, по случаю, что был он уездным судьею. Сей столько же был рад моему приезду, сколько я тому, что нашел в нем любезного и такого человека, который мог мне быть в тогдашнем случае, по знакомству его со всеми городскими и межевыми, и быть полезным. Он с превеликою охотою брался сделать все, что только было ему можно. И действительно: исполнил тогда долг родства и дружества. Чрез его старание познакомился я с межевым секретарем Дьяковым, у которого наше дело было в повытье, и не только переговорил с ним обо всем нужном, но и задобрил его подарком. Но скоро открылось, что езда моя была в сей раз в Козлов почти по пустому, и до дела нашего далеко еще не доходила очередь; а по причине переноса оного Пашковым в сенатскую межевую экспедицию, была еще относительно до оного великая остановка. А самое и сие причиною тому было, что тогдашнее пребывание мое в Козлове было кратковременное и не продолжалось более трое суток.