18 мая
До чего мы, педагога, запуганы! За последнее время пошли слухи, что приедет попечитель с окружным инспектором. И вот маленькому сыну одной учительницы показалось, что по улице шел окружной инспектор. Слух разнесся по гимназии, и некоторые из педагогов, опасаясь «как бы чего не вышло», устремились по домам, чтобы принять более парадный вид. Но тревога оказалась ложной… А нас выставляют еще как каких-то революционеров!
19 мая
Проверяю экзаменационные работы своих шестиклассниц и пятиклассниц. Написавшим неудовлетворительно придется сдавать повторный устный экзамен. Этого требуют министерские правила, которые сами таким образом культивируют безграмотность, которую потом сваливают на нашу голову. В самом деле, если ученица пишет плохо, разве поможет ей устный экзамен? И не полезнее ли было бы для нее назначить ей письменный же экзамен на осень. Вместо этого мы всех «двоешниц» должны экзаменовать устно и, если они получат хотя бы 4 (что совсем не трудно), они, не умея писать больше, чем на 2, механически переводятся в следующий класс, т<ак> к<ак> в среднем получается 3, т.е. переводной балл. А начальство потом удивляется и возмущается, что в старших классах могут оказаться малограмотные ученицы.
Ввиду этих строгих требований к орфографии, которые теперь предъявляются, приходится за орфографические ошибки сильно понижать балл (тем более что нынешние работы пойдут на просмотр не только Б-скому, но и в округ). А между тем родители и репетиторы, которые теперь осаждают меня, справляясь об отметках своих питомцев, готовы счесть всякий плохой балл за личное оскорбление, воображая, должно быть, что мы можем поставить, сколько хотим. Сегодня, например, одна мамаша, узнав, что я поставил ее дочери 3– (она и вообще-то учится у меня или на тройки, или на двойки), осталась недовольна, и, не видав самой работы, не зная и общих требований, предъявляемых к ним, стала настаивать на своем — чтобы я зачеркнул хотя минус. «Хоть ради меня это сделайте!» — мотивировала она.
Бывает иногда, к сожалению, и еще хуже. Сегодня газета сообщает, что в соседнем городе одна ученица VII класса, узнав, что ей за за сочинение по словесности 2, перерезала себе кровеносные сосуды… Ученица, как пишут, бедная, и, по-видимому, едва ли могла лучше учиться. Но виноват ли в этом и учитель? Я лично знаю его как человека порядочного и благожелательного к учащимся. И такие трагедии каждый день висят над нашей головой — трагедии, предотвратить которые не в нашей власти.
Свалилась гора с плеч! Прошел самый трудный из моих устных экзаменов словесности в VII классе, и прошел притом хорошо. Несмотря на присутствие Б-ского, который спрашивал очень многих учениц и почти веем понижал баллы, результаты получились отрадные: баллы получились выше годовых; вместо одной пятерки вышли пятерки у четверых, никто не провалился, и даже троек получилось в общем выводе только девять (из 32-х учениц). И я, и ученицы были довольны. Особенно приятно было, что Ю-ва, провалившаяся в прошлом году на словесности, ныне в среднем выводе получила пять.
Вечером заходил ко мне словесник из реального училища узнать баллы двум шестиклассницам, с которыми он занимался как репетитор. Оказалось, что обе они получили по два и должны будут сдавать устный экзамен. Прощаясь, этот педагог, которого притом намечают к нам в председатели вместо Б-ского, попросил, чтобы я «поддержал» их на устных экзаменах. Этак, пожалуй, опять наживешь себе врага!
Свободное копирование
