Я знаю, чем была вызвана эта реплика Б.. 7 ноября 2011 года, когда он в очередной раз угрожал мне расправой, я сказала ему: «Сейчас я принесу тебе молоток, и ты осуществишь свое намерение», - он вынудил меня напомнить ему о совершенном им ранней осенью 1941 года преступлении, о котором он сам рассказал мне в октябре 1958 года. Склонный оправдывать все свои проступки, несколько дней спустя он кричал в присутствии Надюши: «Да, я убивал людей в годы ВОВ!» Но я имела в виду не это. Разбираться в том, кто и кого убивал в годы войны, - не мое дело. Особенно, если они не состояли в регулярных армиях. Я имела в виду ограбление золотоскупки группой мальчишек, воспитанников одного из детских домов на Урале, в один из месяцев после начала ВОВ. Б. был среди них. Ему не понравилось, как главарь группы распределял украденные деньги и драгоценности. Он схватил молоток и всадил его в голову главаря. По словам Б., молоток утонул в черепе. Вот тогда он сбежал из детского дома, сбежал от неминуемого наказания быть отправленным в колонию для малолетних преступников. Прихватив чемоданчик с деньгами и драгоценностями, пересаживаясь с поезда на поезд, он оказался на территории оккупированной Украины. На восьмом десятке жизни он определял этот факт как «гибкость, инициативу, случай». Даже на исходе жизни, ни о каком искуплении своего преступления против мальчишки, он не помышлял. Из этого семени проросло многое, о чем я рассказала выше. Вот так поздно, но я нашла ответы на вопрос, поставленный Б.: «Откуда Анка?» В том числе нашла исчерпывающий ответ и на свой вопрос: «Откуда Б.?» И кто он на самом деле за пределами его мифа о себе самом. При содействии ее коллег по бизнесу, занимавших солидные должности, Анна узнала тогда, что по имеющемуся на него досье Курицын-Григорьев Борис Григорьевич в годы оккупации Украины работал в хозяйстве одного богатого одессита и не совершал «подвигов», о которых поведал сначала мне, а я в 1978 году Анне. Ложь во спасение?
Свои поступки по отношению к Анне Б. по-прежнему считает безукоризненно правильными и справедливыми. Он искал лишь «подтверждение» своему подозрению, что Анна – не его дочь, а я, по его убеждению, – его обманщица. Отказ с его стороны от долга и ответственности за судьбу ребенка усугубило последствия нашего обоюдного преступления перед Анной. Интуитивно чувствуя нашу с Б. вину перед судьбой Анны, я долгие годы прикладывала свои усилия к тому, чтобы скорректировать складывавшиеся отрицательные черты ее характера. Мои усилия, как и предупреждал В.В. Розанов, не дали положительного результата. Временами мне удавалось отвратить ее от ее пагубных наклонностей. Но только временами. Я не смогла разбудить в ней встречного желания и стремления пресечь собственными усилиями таящееся в ней зло. Она, как и ее отец, свои желания считала первоочередными, а вызванные ими поступки - безукоризненными. Тяга ее к сексу, богатству и насилиям с годами только усиливалась. У меня имелись силы отстраняться от ее зла. А у Володи, ее сына? Это заботило меня больше всего. Может быть, я преувеличиваю, но «Геркулесовыми столбами» мне видятся масштабы преступлений Анны в первую очередь против ее собственного сына. Последствие их может быть пресечено только осознанными целенаправленными усилиями самого Володи. Для противодействия этому злу ему нужны, хотя бы приблизительно, такие силы, которые удалось накопить мне. С первого дня его вхождения в этот мир я старалась в меру моих сил помочь ему в этом сложном и трудном деле. Теперь он сам должен осознанно отнестись к своей судьбе и предпринять собственные усилия к ее корректировке. Да поможет нам Бог!
Вот они мои масштабы и возможности «кое-чем отвлечься» от зла в 1990- годы: сочетание заботы о делах дочерей, о росте и развитии внуков с непрерывной работой над собой; научные поиски и творчество, физический труд, порою и очень тяжелый. Мой мозг, душа и руки, постоянно трудились. «Я страдала и теряла, я от боли кричала, так порой уставала, что подняться не могла. Но во всех моих бедах мне Бог помогал для того, чтоб я детям и себе помогла». Разнообразить содержание интересов и занятий – это был мой способ идти вперед, значит, жить и помогать жить другим. Я продолжала руководствоваться скорректированным девизом: «Рискуя, искать, найти и не сдаваться». Б., сосредоточившись на одном деле – на разработке системы спасения человечества, назвал мою жизнедеятельность «самоистязанием, самоуродованием жизни», детдомовщиной. Бог ему судья! У Анны тоже было одно «дело», одна цель – заполучить миллионы. Она тоже порицала мою жизнедеятельность, обзывая ее нищенством и детдомовщиной и беззастенчиво пользуясь ее плодами. Бог и ей судья1
Мой выбор, ориентированный на работу с детьми в семье и вне семьи давал ощутимые результаты и в это десятилетие, в том числе и в финансовом плане. Именно эти средства я могла использовать, чтобы существенно помогать Анне и Володе младшему. Мой старший внук радовал меня. В отличие от его матери, иждивенчество претило ему. Он тяготел к самостоятельности во всем. Ему надо было помочь преодолеть трудности, которые выпали на его долю в 1990-е годы.
Весной 2002 года Володя младший приехал ко мне в Москву. Мы походили с ним по магазинам, приобрели необходимую ему одежду и обувь, в которой ему не стыдно было появляться на работе, – он устроился охранять автостоянку с режимом работы: сутки дежурство, двое дома.
Кроме работы ради заработка и занятий с детьми, в это десятилетие я продолжала свои научные поиски. В пятом классе Катя с Сережей дольше находились в школе, и до окончания их уроков я могла больше пребывать в библиотеке. В 2002 году свою статью о Плеханове и Лаврове я переделала, дополнила и под названием «У истоков теории и практики российских «марксистов» отправила ее заместителю редактора журнала «Вопросы истории», выпускнику нашего факультета Ивану Васильевичу Созину. К рукописи была приложена моя записка: «Если в стране произошли изменения, значит, журнал опубликует, наконец, мою работу». Редакция даже не сообщила мне о получении ею моего материала, но я продолжала работать, накапливая материал о тех, кто активно противодействовал российской катастрофе.
В один из дней августа 2002 года Надя, срочно уезжая в Петербург, попросила меня подежурить у кошки Муськи. Через день в квартиру вошли Володя и очень усталый и худой Сережа – они возвратились из Петербурга, но без Кати. «Кате сделали операцию по поводу перитонита. Она в больнице», - сообщил мне страшную весть Володя старший. Моим первым движением было: «Наде надо отправить деньги». – «Я оставил ей 2 тысячи», - заявил Володя. – «Что такое две тысячи даже для меня пенсионера?» - ответила я. При мне было 5 тысяч. Я позвонила Людмиле Афанасьевне Новгородской в Петербург и предупредила ее, что сегодня с поездом отправлю ей деньги, чтобы она приняла их и передала Надюше – больница, в которой лежала Катя, оказалась недалеко от ее дома. О деталях я обещала перезвонить ей еще раз. На всякий случай, я решила узнать, не едет ли кто-нибудь из ИСАА в Петербург, и позвонила Наталье Петровне Чесноковой, которая работала в одной с Надей лаборатории. Она мне сказала, что едет Ольга Сорокина, назвала номера поезда и вагона, время отправления и описала внешность этой Ольги. Во время нашего с Натальей Петровной разговора в лаборатории, как я потом узнала, находился Юрий Николаевич Емельянов, мой однокурсник и даже однокашник. Я перезвонила Людмиле Афанасьевне и поехала на Ленинградский вокзал. Нашла Олю, передала ей конверт с деньгами и пошла в метро. Вдруг с неописуемым удивлением вижу спешащего по перрону Мишу Мейера. «Пошли назад!» - скомандовал он, вывел из вагона Ольгу и ей тоже скомандовал: «Давай, Сорокина, конверт! Передашь вот этот!» - «Еще раз, Миша, мы с тобой - медбрат и медсестра», - сказала я ему, направляясь в метро. Оказывается, они с Юрой собрали все, что у них в тот момент было, вложили в свой конверт, возвратив мне мое пожертвование, и отправили в Петербург. Людмила Афанасьевна, сообщила мне, что она смогла «узнать» Ольгу с конвертом, в котором оказалось 19,5 тысяч. Это был один из многочисленных фактов, когда жизнь подтверждала правоту моей ориентации на выбор друзей.
Наде этих денег хватило. Она потом рассказывала мне, что после Володиного звонка из Петербурга, она поспешила на Ленинградский вокзал, но ни на один поезд не оказалось билета. Она к начальнику вокзала. И только вошла в кабинет, как та сразу написала ей записку и сказала, в какую кассу ей надо подойти. Начальник вокзала выписала ей льготный билет на ближайший отходящий поезд. В Петербурге, когда она только подошла к воротам больницы, охранник позвонил по телефону: «Мамочка приехала». Вот они эффекты: видеть, чувствовать, понимать и действовать!
Свободное копирование
