15 сентября 1998 года после длительного перерыва я писала Анне письмо. Это важное письмо сохранилось. В 2006 году я нашла его в ее бумагах. Воспроизведу его содержание без купюр: «Я была в вашей квартире на Желябова. Там ничего нет, пусто. Все, что можно было, Ширков увез, даже розетки повыдергивал. Я прочитала твое письмо ко мне. Ты возмущаешься обилием зверья в природе и в обществе. И тут же отмечаешь, что у тебя есть много помощников, которые выручают тебя в сложных обстоятельствах, но которых ты тоже не любишь. Будь, наконец, милосердной. Нельзя не любить людей. Прав твой новый друг, которого ты называешь Плохошонком. Ты обернись назад и оглядись внимательно вокруг – столько людей всегда выручали тебя. Или мы, твоя семья, не относящиеся к природе зверья, не заслужили доброго отношения к себе? Мы не просим у тебя особого отношения к нам, но пойми, наконец, отказывая хорошим людям в добром к ним отношении, ты, прежде всего, обижаешь себя, а не их. Ты жалуешься, что тебе трудно сейчас. Что было в наших силах, мы всегда для тебя делали. Сейчас жди и терпи, терпи и жди, где бы ты ни была и что бы с тобой ни происходило. Не смей сводить счеты с Людмилой Семеновной (мать ее любовника Александра). Если ты хоть что-то предпримешь против нее, я с тобой расстанусь окончательно. Она немало сделала для тебя, и не ты, а она трижды провожала Вовку в армию. Трижды откладывали отправку новобранцев, пока, наконец, увезли их 27 июня. Не спеши с выводами и относительно Александра. Но если решишь окончательно – уйди по-людски, без претензий и скандалов, без тряски барахлом, которого, кстати, у вас с ним и не было. А обязательства обогатить тебя, я полагаю, он не давал. Какие на сей счет могут быть претензии к нему? Не оправдался еще один твой расчет? Так это твоя головная боль.
И еще: ты свободна в своем выборе и в своих увлечениях. Это твое личное дело. Ради Бога увлекайся, если это приносит тебе радость, успокоение и помогает выживать. Но освободи меня, наконец, от необходимости расплачиваться за последствия твоих увлечений. Вспомни всех предыдущих и поставь меня рядом с ними, теперь седую, сухую, сморщенную, хотя бы рядом с двумя последними: Ширковым и Сергеевым. Отныне свои «сердечные» дела ты будешь решать либо на урезанной площади желябовской квартиры, либо у того, с кем свяжешь свою судьбу. Следующего я уже не смогу пережить. Все последствия твоих решений лягут на твои плечи. Увлекайся, но без Володи, твоего сына – своего внука я беру на себя.
Любовь – великое чувство. Даже на седьмом десятке жизни я верю в это чувство, но убеждена в том, что каждой женщине нужно иметь мужество, силу, терпение, чтобы пережить это чувство. Нужен и ум. Умные люди и любят сильно. Но в чистом виде в мире ничего нет. Всякая медаль имеет оборотную сторону: любовь ненависть, тоска радость, добро зло и т.д. Все относительно. Даже понятие «нищета» трактуется в зависимости от того, что тебе нужно. Если то же самое, что и до последнего твоего приключения – будет тупик. Все смешано, замешано, все проходит, но не без последствий. И ты пощади меня, старуху, иначе мне очень скоро придется уйти в мир иной, а на мне - ответственность перед Володей, твоим сыном.
И еще я устала от обещаний Александра и твоих тоже. Когда он пришел за оставшимися у нас его вещами, я напомнила ему о его обещании передать тебе деньги. Он сказал, что у него денег нет, и совсем в твоем духе раздраженно заявил: «Но ведь я же работаю». Найди, наконец, то, что после твоих последних «приключений» следует сохранить, сберечь, что поможет тебе преодолеть почти все. Мама».
В следующем письме мое предложение: «Анка, вчитайся и вдумайся в эти стихи Марины Цветаевой:
«Безумие и благоразумие, позор и честь, -
Все, что наводит на раздумие, все слишком есть
Во мне. Все каторжные страсти слились
В одну. Так в волосах моих все масти ведут войну.
Я знаю весь любовный шепот, ах, наизусть.
Мой 22 –летний опыт наводит грусть.
Но облик мой невинно розов –
Что ни скажи – я виртуоз из виртуозов
В искусстве лжи. В ней, зачарованной,
Как мячик, ловимый вновь,
Моих пробабушек-полячек сказалась кровь.
Лгу от того, что по кладбищам метель метет.
Лгу от того, что по кладбищам трава растет.
От скрипки, от автомобиля, шелков, огня,
От пытки, что не все любили одну меня.
От боли, что не я невеста у жениха.
От жеста и стиха, для жеста и для стиха.
От нежного боа на шее. Ах, не могу не лгать,
Раз голос мой нежнее, когда я лгу».
Не в ту дверь стучалась я с тонкостями российской поэзии…
Свободное копирование
