13 марта я подарила Надюше открытку со своими стихами:
«Шило, да мыло, да горький упрек,
Позабытую радость мы спрячем в мешок.
Утрясем, перевяжем этот грустный мешок,
А потом обменяем на веселый горшок.
Зацветут гиацинты в этом славном горшке
И разгладят морщинки на милом лице.
Засияет улыбка на милом лице,
Засверкают глаза. Возвратится к ней радость.
Убежав из мешка.
И запляшет Катюша, запоет наш Сергей.
Славьте маму, ребята, нету мамы милей!
С днем рожденья, Надюша, -
Счастье – в тебе!
Оставайся отрадой и нам, и себе!»
Весной 1997 года встал вопрос об устройстве Нади на работу. Б. обещал, но не сделал ни одного практического шага для этого. Сначала Надя попыталась устроиться на работу в частный банк. Пошла одна. После визита вернулась она возмущенная и расстроенная – там принимали на работу только через постель. «Если еще год просижу дома, я разучусь вообще разговаривать», - говорила она. Я подключилась к поиску для нее работы. Обратилась за содействием к своему однокурснику, работавшему на истфаке в МГУ, активному общественнику в профкоме университета – Геннадию Оприщенко, царство ему небесное. Он предложил Надюше попробовать поработать в библиотеке первого гуманитарного корпуса МГУ, но предупредил о том, что с заведующей этой библиотекой Валентиной Мефодьевной почти все очень трудно срабатываются. Надюша пошла работать к этой «мегере», как ее отрекомендовал мне Геннадий Оприщенко. К удивлению всех, они не только быстро нашли общий язык, но Валентина Мефодьевна откровенно симпатизировала Надюше, которая, удивительное дело, жаловалась мне, что разучилась разговаривать с людьми!
Свободное копирование
