О своих мотивах переезда в Москву 5 ноября 1992 года я писала: «Володя и Надюшечка! Подумайте и скажите мне о своем решении насчет моего переезда в Москву. Я могу ошибаться, но мне кажется, что в ближайшие 10-12 лет Вам не обойтись без няни или гувернантки. Володе в эти годы на службе надо накапливать тот капитал, который в дальнейшем позволит ему идти по инерции. Если будет рваться на служебных и домашних делах – сломается. Что касается Надюши, то я восхищаюсь ее мужеством – сейчас иметь двух детей. Они у меня были с существенным интервалом, правда, без мамушек и бабушек. Я была гораздо сильнее и все-таки рухнула. Сейчас меня заботит то, что на плечи Надюши будет расти давление все возрастающих забот, и будет расти душевная усталость, в том числе, и у Вас, Володя. В ней, в душевной усталости – семена взаимной неприязни. Даже о доме своем, который я всю жизнь хотела иметь, я уже не мечтаю. Если нам удастся разменяться, московская квартира будет принадлежать Наде. В этой ситуации для меня важно одно: чтобы глаза моей Надюши оставались распахнутыми навстречу добру и счастью. До сих пор свет их был моей опорой. Поэтому я согласна быть кем угодно, чтобы хоть немного помочь Надюше и ее малышам. Спокойнее было бы мне не соваться в Ваши дела. Тем более что на работе у меня сейчас самые интересные наработки – полная свобода педагогического творчества. Но меня больше интересует возможность работать с еще не искаженными душами – Вашими малышами. Есть одна и существенная сложность в этом варианте – жилье, если будет невозможен размен. Вместе с безусловной помощью с моим присутствием в вашей квартире будет связана и теснота, и неудобства, а мне не хотелось бы стать источником раздражения и неприязни. По собственному опыту знаю – их ничем не предотвратить, если нет возможности уединиться, куда-нибудь исчезнуть хотя бы на короткое время.
С моим увольнением придется подумать еще об одном – я не смогу оказывать Надюше материальную помощь. На одну меня моей пенсии хватит. В этом отношении мне не грозит опасность сесть на Ваши шеи. К тому же, пока у меня работают глаза и руки, я кое-что и немало смогу сделать. Но это все-таки будет весьма несущественная помощь.
Другое. Если мне придется помогать Надюше, я не смогу в этом году работать в саду. Все и главным образом малыши лишатся зелени. Частично эту потерю можно возместить работой на Вашей земле. Тогда подумать об этом придется заранее, и начать работу там уже в марте 1993 года. Володе придется перестроиться и доверить мне работу в его владениях, исключая, конечно, тяжелую работу – копку.
О квартире и обмене. Меняться надо, хотя сделать это будет очень нелегко из-за нашего 9-го этажа. Б. Г. хочет оставаться здесь, имея сад, - только кто бы там работал. В то же время он желает быть поближе к Москве, чтобы вплотную заняться общечеловеческими проблемами. Он не хочет сознавать, что поезд его уже давно ушел и ушел порожняком. На платформе остался пассажир, но без багажа, который считает, что это я дала преждевременный сигнал к отправке его «поезда». Это обычная привычка такого типа людей винить в своих просчетах кого угодно, но только не себя. Но это его жизнь, его выбор своего пути, его интересы, и он вправе распоряжаться ими по своему усмотрению. Лишь бы ответственность за последствия этого выбора брал на себя.
Квартиру можно разменять без сада, чтобы продать его в случае необходимости. Обстоятельства подскажут решение. Вот и размышляйте. Подумайте в теперешнее трудное время о затруднительных исходах. Всего Вам доброго, будьте здоровы, не растопчите счастье. Липецк. 5 ноября 1992 года». На помощь Б. я не рассчитывала.
Свободное копирование
