Все Надины письма 1981 и до 21 мая 1982 года написаны ею в обстановке, когда ей пришлось быть свидетельницей страшных сцен, которые душевно больная Аленка устраивала Валентине. В этот период я часто навещала Надю у Вали в Москве. Каждый раз мне казалось, что над моей головой висит топор, в любую секунду готовый сорваться. Я уже писала выше – по отношению к Наде Аленка не проявляла такой агрессивности. Но такая ситуация не могла не влиять и на нее. Как она реагировала на нее? 21 мая 1982 года в составе отряда комсомольцев прямо со съезда Аленка уезжала на комсомольскую стройку в Тюменскую область. «Мы провожали ее, - писала Надюша. – На вокзале внешне был совсем иной человек (это и вынуждало Валю тянуть с устройством ее в больницу). Вряд ли она изменилась. Просто она была среди чужих людей, которые не дадут распускаться (ошибалась Надюша – Аленку давно надо было лечить). После ее отъезда сразу стало спокойнее». Вот так вот – и ей было очень неспокойно.
Кто будет читать эти заметки, обратите внимание на все приведенные мной отрывки из ее писем указанного периода. Ей было очень неспокойно, дискомфорт отрицательно действовал и на нее. Но духовный стержень этой девочки вел ее к литературе – она много читала; к музыке – она писала мне, какие концерты симфонической музыки прослушала в Шереметьевском дворце или в консерватории; вел ее в театр и на художественные выставки. Поэтому в течение трех лет этой жуткой по сути ситуации она могла сохранять равновесие и писать домой живые ясные письма. Этому, считала она, нужно было учить и Вову. Любое его движение в этом направлении она всегда поощряла и помогала ему.
Мир каких людей уже формировал его влечения? Это был не праздный вопрос. Не праздным был и вопрос Нади: «Вовку в сад берете?» Обязательно брали. Я возила его в сад часто и по будням, в зависимости от расписания моих занятий, Б. – по выходным дням. Брали его и в лес – Михаил Николаевич возил нас на своей старенькой «Победе» за земляникой и грибами. Водили его и на речку, охотно плавал он и в родниковом водоеме нашего садоводческого товарищества. Зимой мы с ним бегали на лыжах около детского парка на улице Ленина. Этому малышу непременно нужно было быть только впереди меня и никак иначе. Похвальное рвение! Мы с Аней водили его и на каток, который заливали около спортивного комплекса «Звездный». Рядом с этим комплексом жила семья Нагулиных: Ольга Митрофановна, Александр Никитович и Клавдия Алексеевна. Если бывало очень холодно, мы заходили к ним обогреться. Ни одно наше посещение их дома не обходилось без угощения. Для всех моих близких долгие десятилетия это была еще одна семья, про которую тоже можно было сказать: «Сколько б ни было в жизни дорог, я привык возвращаться в ваш дом».
Наш малыш проявлял большой интерес к чтению, и мне приходилось много читать ему. Почти наизусть он знал болгарскую сказку о девочке Грете – что-то близкое к русской сказке о Золушке, рассказ Л. Толстого о Филиппке и русскую сказку о трех медведях. Стоило мне только подойти к концу чтения какого-нибудь из этих произведений, как он просил повторить чтение. Если я уставала и исключала из чтения отдельные отрывки, он говорил обиженно: «Ты пропустила вот про это». Приходилось читать дословно. Он рано научился писать, пусть не всегда в верном начертании, печатными буквами. Мы понимали его письма и записки. Особенно охотно он рисовал и даже вышивал.
После первого курса свои каникулы Надя проводила дома. Вдвоем с ней мы повторили поездку в Орел. Во время остановки автобуса в Ливнах купили в местном книжном магазине большой «Англо-русский и русско-английский словарь». Остановились у моей приятельницы по курсам в Киеве Аллы Романовны Шиликовой. У нее проводили каникулы двое ее сыновей: старший Сергей кончал военное училище связи, младший Алексей окончил школу и готовился пойти по стопам старшего брата. Удивительными кулинарами были эти дружные братья. В семье была огромная чугунная сковорода – сантиметров 40 в диаметре. Братья пекли на ней вкусные блины, одним ловким взмахом переворачивая их – как истые цирковые жонглеры! А какую картошку на этой сковороде жарил Алексей! Еще он умел печь удивительные торты. Их отец, Владимир Георгиевич, возил нас в свой сад – это был удивительный мастер на все руки! И классный садовод и огородник. Мы с Надей вновь посетили в Орле тургеневские места. А у себя дома в то лето она зачитывалась сочинениями Роллана, Мериме, Стендаля. «Хорошие книги, - говорила она, - отличает искренность их авторов».
В октябре 1982 года по линии общества «Знание» я поехала читать лекции в Задонск и взяла с собой в эту поездку Вову. Когда мы осматривали с ним обелиск воинам ВОВ, я обратила внимание на то, как он смотрит. Вернувшись из поездки, повела его к глазному врачу. Елена Ивановна Губарева обнаружила у него неправильное положение глаз, астигматизм, склонность к косоглазию. Она наблюдала его в течение десяти лет. По ее рекомендациям все эти годы мы делали с ним специальные упражнения для глаз, следили за тем, чтобы он носил очки, и только в январе 1992 года в его карточке появилась ее запись: «Глаза в норме. Очки не выписаны».
Свободное копирование
