В марте 1980 года А.И. Саликов помог нам устроить Вовку в ведомственные ясли. Ему уже был год и 10 месяцев. Судя по письмам Нади, он был уже вполне разумный, но очень подвижный и в первую же неделю нарвался в яслях на конфликт. Валентина Ивановна, его воспитательница, часто заставляла детей смирно сидеть на стульчиках. Чтобы наш Вова сидел? Все сидели, а он встал и давай расхаживать по группе. Воспитательница его усадила – он опять поднялся. Она резко тряхнула его за плечи и силой усадила на стульчик. Он хвать ее руку, укусил и угодил в угол. Поднимаюсь я в группу на второй этаж, а воспитательница с соседней группы, доложив мне, что произошло, заключила: «Дура Валентина Ивановна». Валентина Ивановна, встречая меня, подтверждает мнение соседки о ней и дополняет детали происшествия: «Стоит Вовка в углу, а его соседка по столу подходит ко мне и вся в слезах просит: «Валентина Ивановна, простите Вову, он хороший мальчик». Да, дура я старая», - закончила она свое повествование. Так наш Вовка для всей группы отвоевал право на свободную подвижность. По утрам в ясли Вовку отправляла я, а назад его забирала Надя в девятом и потом, когда училась в десятом классе.
В мае 1980 года ко мне пришел Анатолий Ширков просить руки Анны. Они с Анной были одногодками – он родился в январе, она в июле 1959 года. Он был выше среднего роста, интересный, честный и чистый, но мальчик. Такой мальчик, каким наша Анна могла вертеть, как игрушкой. Она успела сделать то, чего до нее он еще не испытывал – она сделала его мужчиной. Он был убежден в том, что после этого нечестно уходить от женщины, даже если у нее есть двухлетний малыш. Я стала убеждать его в том, что ему следует поддерживать контакты с нашей Анной по меньшей мере года два и только после этого принимать окончательное решение – да или нет. Он настаивал на своем, несмотря на то, что его мать, сестра и два старших брата были решительно против этого брака. Он продолжал настаивать на своем. Они расписались в ЗАГСе. Пришлось устраивать торжество. Атмосфера неискренности так угнетала меня, что я позвонила в Москву Вале, попросила ее приехать и взять на себя всю организацию и проведение этого «торжества». От нашего института пришла мне помочь в этой сложной ситуации Клавдия Алексеевна Нагулина. Спасибо им огромное. Я не смогла бы провести ничего подобного.
Через неделю приходит ко мне Анатолий в слезах: «Я не могу жить с Вашей Анной». «О чем я Вас предупреждала? – во-первых. И, во-вторых: «Где гарантия тому, что забери я ее сейчас, Вы не придете через неделю к двери нашей квартиры со словами: «Я не могу без нее?» - Он молчал, заговорила я: «Я не принуждала Вас, и не мне расхлебывать заваренную Вами кашу». - Через неделю пришла его мать: «Давайте разведем их», - потребовала Анна Степановна. - «Вы можете их развести – разводите. Я в этих делах участвовать не буду», - ответила я. Она начала «стыдить» меня за корыстные планы, якобы мной преследуемые в этой ситуации. «Меня в этой ситуации волнует лишь судьба ребенка. Я беру его на себя. Остальные пусть поступают так, как хотят». Таким было мое заключение. Анатолий увел Анну на квартиру своей матери. Разве могли свекровь и невестка в лице нашей Анны уместиться под одной крышей? Анатолий клялся своей сестре Татьяне Захаровне, никогда не выходившей замуж, что не может жить без Анны, которая, в свою очередь, не может жить в одной квартире с их матерью. В декабре 1981 года Татьяна Захаровна отдала им свою однокомнатную квартиру, сама перешла жить к матери в двухкомнатную квартиру. Для меня центром этой истории был и остался Володя.
Свободное копирование
