В общеобразовательной школе я нарвалась на бюрократа: дай ему ленинградскую прописку, медицинскую карту и личное дело Нади. В ИПК взяла справку о прописке, договорилась с завучем, что 14 февраля приведу Надю в школу. До этого дня мы занимались с ней дома. Надину учительницу зовут Людмила Петровна. Она молодая, энергичная, но спокойная – видно, и здесь Надюше повезло. Дети в классе сдержанны, не задирают друг друга в ее отсутствие. Учительница лучше Варвары Григорьевны. 13 февраля мы с Надей были у Петропавловской крепости, прошли на Дворцовую площадь, гуляли около Казанского собора. Ели вкусные пирожки в «Пирожковой», что в начале Невского проспекта. Вам надо прислать все Надины документы, которые требуют обе школы - общеобразовательная и спортивная».
Мое пребывание на курсах повышения квалификации – пример того, как система сама содействовала своему самоизживанию. Курсы были строжайшим инструктажем того, чем и как мы обязаны были наполнять свое сознание, а потом доносить эти «сведения» до сознания наших студентов и граждан, перед которыми обязаны были выступать по линии Общества «знание» и в системе партийной «учебы». Между тем именно во время пребывания на курсах мы усваивали то, что от нас «тщательно» скрывалось.
День 13 февраля 1974 года очень памятен мне. В этот день всесоюзное радио сообщило о высылке из страны А.И. Солженицына. Восемь человек охраны уводили и «провожали» его до посадки в самолет. Солженицыну инкриминировали предательство. Только много лет спустя мне стало известно, что КГБ выслало из страны Нобелевского лауреата, не решившись вновь упрятать его в ГУЛаг: в Европе уже были опубликованы текст Нобелевской речи Солженицына и его книга «Архипелаг ГУЛаг». У него немало было помощников. Самым значительным оказался Лев Копелев – от него Солженицын получал правдивые и глубокие сведения по истории. После романа «В круге первом» эти сведения служили серьезной фактурой книги Солженицына «Красное колесо». Немало было у Александра Исаевича и других помошников, которые осторожничали, но осуществляли хранение многих материалов, собранных и записанных им еще во время его пребывания в Марфинской шаражке и в сталинских лагерях. Переданные на волю, они тоже хранились у его верных помощников и друзей.
От Ленинградских знатоков на курсах мы узнавали о том, о чем прочитать или услышать мы тогда не могли – о линчевании властями представителей творческой интеллигенции. За причастность к судьбе Солженицына именно в том 1974 году М. Ростроповичу и Г. Вишневской прикрыли концертную деятельность, блокировали выступленипя композитора А. Рыбникова, И. Шварца, А. Шнитке. По тому же сценарию, что и Пастернака в 1958 году, а Солженицына – в 1969, в 70-е годы не адаптированных к режиму литераторов линчевали свои же собратья по перу. Подробности этих лютых судилищ стали мне известны позже. Я узнала, что в составе комиссий обязательно присутствовал Феликс Кузнецов, представитель от ИМЛ при ЦК КПСС. Я его хорошо знала, но о своей роли гонителя талантливых литераторов он никогда не распространялся. 9 января 1974 года исключили из Союза писателей Лидию Корнеевну Чуковскую. Весь ход судилища она подробно записала. Л.К. Чуковская назвала в своих записках имена всех участников судилища и передала содержание их «речей». Ее записи занимают 15 страниц во втором томе ее собрания сочинений, изданных в 2000 году. Чуковскую защищали И. Шаламов, Д. Дар, Л. Копелев, В. Корнилов, В. Максимов, Л. Пантелеев, А. Сахаров, А. Солженицын. Все они за свою «дерзость» понесли наказание. Вслед за Чуковской на закрытых совещаниях были исключены из Союза писателей: Галич, Войнович, Максимов, Корнилов, Копелев, а 10 октября 1977 года Г.Н. Владимов сам написал заявление о выходе из Союза писателей. Вниманию того, кто будет читать мои записки, предлагаю последний абзац из этого заявления Г.Н. Владимова: «Оставаясь на этой земле, я в то же время и не желаю быть с вами. Уже не за себя одного, но и за всех, вами исключенных, «оформленных» к уничтожению, к забвению, пусть не уполномочивших меня, но, думаю, не ставших бы возражать, я исключаю вас из своей жизни. Горстке прекрасных, талантливых людей, чье пребывание в вашем союзе кажется мне случайным и вынужденным, я приношу сегодня извинения за свой уход. Но завтра и они поймут, что колокол звонит по каждому из нас…
Несите бремя серых, делайте, к чему пригодны и призваны, - давите, преследуйте, не пущайте. Но – без меня. Билет № 1471 возвращаю». Шесть лет после выхода из Союза писателей терпел он издевательства гебешников. 12 января 1983 года Г.Н. Владимов вынужден был написать письмо генсеку ЦК КПСС Ю.В. Андропову: «Я готов покинуть Россию. Быть вынужденным к этому – больно и обидно для нас, свою любовь к ней мы доказали уже тем, с каким терпением сносили гонения, преследования, унижения нас самих и нашего жилища. Я не покинул свою страну добровольно в трудные для нее годы и надеюсь в меру своих сил и способностей еще послужить ей, живя за рубежом, - до поры, когда мы сможем вернуться». В январе 1983 года он выехал в Германию. 25 августа 1983 года Г.Н. Владимов был лишен советского гражданства.
Исключению В.Н. Войновича из Союза писателей предшествовало обсуждение персонального дела автора романа «Жизнь и удивительные приключения солдата Ивана Чонкина». Что это такое, он писал в указанном романе: «Персональное дело – это такое дело, когда большой коллектив людей собирается в кучу, чтобы в порядке внутривидовой борьбы удушить одного из себе подобных сдуру, по злобе или же просто так». Поэтому на приглашение Секретариата явиться на судилище он ответил письмом: «Я не приду на ваше заседание, потому что оно будет происходить при закрытых дверях, то есть нелегально, а я ни в какой нелегальной деятельности принимать участия не желаю. Нам не о чем говорить, не о чем спорить, потому что я выражаю свое мнение, а вы – какое прикажут». 13 марта 1974 года «большой коллектив людей» из 24 именитых писателей единогласно исключил В.Н. Войновича из Союза писателей. Подписал решение Председатель Правления Союза писателей РСФСР С.В. Михалков. В этом «большом коллективе людей» оказались: Ю.В. Бондарев, А.Г. Алексин, Р.Г. Гамзатов, Д.А. Гранин, В.В. Липатов, Г.М. Марков. Думаю, им было стыдно, если не тогда, то потом. За исключением Липатова и Маркова, произведения остальных, перечисленных мной писателей, мне нравились. В составе 24-х были и другие писатели, но мне их «творчество» не было известно.
Исключенные из Союзов писателей или киноматографистов оставались без работы, сочинения их изымались из библиотек, а фильмы складывались на полку. Лишь Т.Н. Хренникову удавалось отстаивать от такой участи членов Союза композиторов. Но и им приходилось туго. М. Ростропович вспоминал, как Д. Шостакович временами приглашал его к себе, усаживал на стул рядом с собой и просил: «Давай помолчим». По завершении такого обоюдного молчания Дмитрий Дмитриевич, благодаря и прощаясь, говорил: «Теперь легче будет жить». После высылки Солженицына, вынуждены были эмигрировать и его благодетели: М. Ростропович и Г. Вишневская. «Уезжали все, кому система оказывала серьезные препятствия в реализации их возможностей», - объясняла Г.П. Вишневская. Прощаясь с нею, вспоминала она, Шостакович рыдал навзрыд. «Если бы он сказал тогда: «Останьтесь!» - «Мы бы остались», - говорила позже Галина Павловна. Шостакович умер в начале 1975 года.
Будучи исключенным, куда мог деваться писатель? Конечно, в Тамиздат. Все советские редакции были для него закрыты. Громко заявил тогда о себе и Самиздат. 23 автора во главе с Аксеновым, Ахмадулиной, Андреем Битовым, Семеном Липкиным, Инной Лиснянской опальные молодые писатели собрали свои неизданные рукописи и издали их сами в альманахе «Метрополь». Альманах «Метрополь» вызвал ярость, вызвал к жизни новое позорное судилище. Организаторы этого альманаха добровольно покинули Союз писателей в знак протеста против преследования их молодых коллег. Кому в 1960-80-е годы не удавалось защитить свое право на творчество на родине, покидали страну. Одним из многих был Александр Галич. Его с семьей гебешники снабдили билетами до Израиля, а он 25 июня 1974 года уехал в Норвегию. За три года (он погиб 15 декабря 1977 года) Галич 157 раз выступал по радио «Свобода». Он подготовил и провел радиопередачи о жизни и творчестве деятелей русской и совестской культуры: об А. Ахматовой, о М. Волошине, Вл. Ходасевиче, Б. Пастернаке, М. Салтыкове-Щедрине, М. Шолохове, А. Синявском, В. Шукшине, Г. Шпаликове, Вл. Войновиче, Д. Шостаковиче, И. Дунаевском. Он выполнил назначение своего пребывания вне родины, о котором в беседе с ним при их первой встрече Нина Берберова сказала: видетелям чудовищной практики большевизма, предстояло встретиться на Западе «Мы не в изгнании, мы – в послании. Россия и Дух русского народа как бы послали нас в иные страны с единственной целью - хранить нашу духовную культуру, нести ее в мир, беречь и, если хватит сил, приумножать». Изгнанные из своей страны, они организовали очаги русской литературы по всей планете: Фридрих Горенштейн, В.Войнович и А. Зиновьев – в Берлине, Г. Владимов – во Франкфурте, Л. Копелев и Р. Орлова – в Кельне, И.Бродский – в Париже и США; А. Солженицын, В. Аксенов, В. Некрасов, В. Максимов, А. Гладилин – в США. Были среди них и двое бывших моих студентов из Липецкого пединститута: отличники-историки Ян Гороховский и Людмила Морозова, обосновавшиеся в Калифорнии.
Свободное копирование
