В отличие от Анюты, первый класс Нади начинался благополучно. Ее первый портфель сохранился у нас, но, как и тогда, на него и сейчас страшно смотреть – и без книг он был очень тяжелый, а в руках, кроме портфеля и сменной обуви, нужно было носить в школу в специальном мешочке чернильницу-непроливашку и ручку с металлическими перьями. Поэтому в школу и обратно Надюшины школьные принадлежности носила я. В первом классе у нее была замечательная учительница – Галина Ивановна Смирнова. Строгая, требовательная и добрая, она была ровной со всеми детьми. Бывало, придет Надюша из школы и перечисляет, какие оценки она получила в школе: кол, две двойки и тройку. Я никогда ее не ругала – опыт Анютиного постижения школьной программы научил меня терпеливому ожиданию. Всем бы нам знать, что дети приходят в школу учиться, а не ублажать тщеславие родителей немедленными и обязательно прекрасными результатами. Учеба – это труд, и труд тяжелый, для иных детей – даже непосильный. Немедленных результатов в этом труде не бывает. «Сразу только мухи родятся», - приходилось мне повторять много раз ученикам, студентам и их родителям.
Десять лет спустя, Надюша писала мне о своем первом классе: «Мамочка, здравствуй! Смотри-ка, на какой бумаге я тебе пишу! Как давно не писала я на таких линеечках, как давно был первый класс, Галина Ивановна, праздник осени (помнишь), «Звездочка» вместо Букваря и двойки по письму». Какое счастье – иметь память, в которой живут такие образы! Какое счастье прикасаться к таким образам, запечатленным в памяти!
С первого декабря 1971 года по результатам конкурса меня перевели на должность старшего преподавателя с окладом в 250 рублей. Пришло время выполнять данное когда-то себе обещание – до минимума свести финансовую заботу Б. о семье. Для выполнения моего обещания моя новая зарплата была ощутимой, но не достаточной. Все годы, пока росли мои дочери и первый внук (Володя), мне приходилось шить, перешиать, вязать и даже их сапоги ремонтировать. Еще и из-за того мне приходилось всем этим заниматься, что в советское время приобрести одежду и обувь в магазинах было очень трудно, почти невозможно. Выполняя обещание, данное себе много лет назад, не содействовала ли я тем самым устранению Б. от системы важнейших нравственных ценностей? Тогда, да и сейчас я полагаю: дал обещание – выполни его. Сомневаешься в возможности выполнения своего обещаниия – воздержись, не давай его. От Б. зависело – принять или отвергнуть давнее мое обещание. Приняв его, он свел до крайнего минимума свое участие в делах семьи в полном соответствии со своим жизненным кредо: «как можно меньше работать, стремиться к минимуму усилий, к максимуму заботы о себе». Вот с того времени он начал «покоиться». Чтобы когда-нибудь начать служить интересам общества и человечества? Пусть попробует, если сможет. Так я продолжала относиться к его выбору.
Свободное копирование
