26 июня я сообщила Б. еще одну неприятную весть: Ученый совет факультета не утвердил планируемую и утвержденную на заседании кафедры тему моей диссертации. Было неприятно, успокаивало то, что совет мог отказать в утверждении по причине отсутствия на нем моего научного руководителя. Без него нельзя было утверждать тему, а у него тогда были серьезные неприятности. «Если так, то это зло не так большой руки», - решила я. 9 июля получаю ответ Б. на мое письмо: «Не утверждение темы после года работы - это, конечно, ученое хамство, издевательство (я так не считала – Е.Е.). Прошу, чихай на все (этому совету я не могла последовать – Е.Е.). Ты правильно решила – напиши, что от тебя требуется, серьезно наукой будешь заниматься потом. То, что не понравилась статья, беды большой нет, а сомневаться в себе не смей и расстраиваться тоже. Я уже писал, что тебе надо как можно меньше работать (?), стремиться к минимуму усилий (?), к максимуму заботы о себе (?), а, соответственно, и о детях. Ты, мать двоих детей, убиваешь себя и их будущее предельной распущенностью (?)своих эмоций и чувств (?). Катя, заботься о своем здоровье, если этого не будешь делать, я вынужден буду прервать твое пребывание в аспирантуре». Словно «прервать мое пребывание в аспирантуре» было в его власти. Возьми он на себя отцовские обязанности в семье, я, может быть, крепко подумала: стоило ли вообще поступать в аспирантуру?
Кроме этих требований, в письме, датированном 27 июня 1968 года, содержались многочисленные советы, что мы должны были сделать в течение двух месяцев нашего «беспечного» пребывания в Ревде. Вечером 2 июля мы трое стояли на перроне Казанского вокзала, ожидая свой поезд. Надюша веселила нас, танцуя Еньку и распевая песенки своего сочинения: «Рыбка, рыбка золотая, я хочу тебя поймать»; «Папу лисе не отдам. Я возьму его на синие реки и высокие горы». Нам подвели дополнительный состав, собранный из полуживых вагонов: все дорогу они стонали, страшно скрипели, продувались ветрами всех направлений, а мы, заложники Московской железной дороги, затыкали окна подушками, одеялами и молили Бога, чтобы наш состав не рассыпался на полпути до нашей цели. Утром 4 июля мы прибыли к не очень высоким горам – здесь стоял Свердловск. Встретила нас Лида со своей дочерью Светой и встретила очень тепло. В тот же день на электричке мы прибыли в город, любимый Борисом больше всего на свете и сообщали ему: «Здесь страшно холодно, все время идут дожди. Девочкам пришлось срочно вязать шерстяные носки и надевать все, что помогает сохранить тепло. Была с ними у тети Таси (мы выполнили первую рекомендацию Бориса – Е.Е.). Хорошая она старушка, рядом с такими людьми легче живется – безыскусственная доброта так облегчает душу. Ей и сейчас тяжело – родные дети «не обижают» работой, а она все делает безропотно. Она сказала, что Наденька похожа на твою мать. Здесь все в один голос утверждают это (это к сообщению о том, что мы обошли почти всех, кого Б. советовал нам посетить – Е.Е.). Анюту я положила на обследование в детскую больницу. О себе подумаю потом». «Ну вот, Анюта отбыла свое больничное наказание, - сообщала я через две недели о выписке ее из больницы с диагнозом: «здорова, отклонений нет». Так выполнена была еще одна рекомендация Б..
Свободное копирование
