Езда в Москву - 9

   Наутрие, как в четвертый день моего пребывания в Москве, случившийся во второе число месяца сентября, собрался я наконец съездить в университетскую типографию, и день сей сделался наидостопамятнейшим почти в моей жизни, чрез основание в оный первого моего знакомства, а потом и самой дружбы, с новым содержателем типографии, известным и толико славным у нас господином Новиковым, Николаем Ивановичем. Важный человек сей был до сего времени мне совсем незнаком, и я об нем до того даже и не слыхивал. Он же, напротив того, знал меня уже очень коротко, по всем моим экономическим и даже нравственным сочинениям, и имел обо мне и о способностях моих весьма выгодные мысли; почему и неудивительно, что как скоро я нашел его живущего тут же в доме, где находилась типография, сказал ему о себе и о желании моем отыскать и получить экземпляры моей "Детской философии", он принял меня с отменною ласкою и благоприятством и не мог довольно изъявить своей радости и удовольствия о том, что получил случай со мной познакомиться. Признаюсь, что таковая неожидаемая и благоприятная встреча была и самому мне весьма приятна. Мы вступили с ним тотчас в разные разговоры, и как он был человек в науках и литературе не только весьма знающий, но и сам за несколько лет до того издавал нравственный и сатирический журнал, под именем "Живописца", и можно было с ним обо всем и обо всем говорить, то в немногие минуты не только познакомились мы с ним, как бы век жили вместе, но слепилась между нами и самая дружба, продолжающаяся даже и поныне. Но сего было еще не довольно; но как речь у нас дошла до издаванного мною "Сельского жителя", то он, изъявляя сожаление свое о том, что такое полезное мое дело пресеклось, вдруг спросил меня, не расположусь ли я продолжать оное, в котором случае мог бы он быть моим и несравненно лучшим коммиссионером и издавателем, нежели каков был немчура Ридигер, и что он смело может меня уверить, что чрез его дело сие пошло бы непременно с лучшим успехом и было бы для меня выгоднее.

   Сим неожидаемым мне предложением он меня так ошарашил, что я с минуту времени не в состоянии был ему ничего отвечать; но, собравшись потом с мыслями и с духом, сказал ему:

   -- Очень хорошо! Я от того не отрекаюсь, и если вы примете на себя печатание и издавание журнала, то я на то согласен, и тем охотнее, что у меня есть уже и довольно материи, для него заготовленной.

   -- О, когда так, -- подхватил г. Новиков, -- то зачем же дело стало? И если угодно вам, то мы теперь же можем приступить ко всем условиям, к тому потребным, и поговорить о том, как бы нам расположить дело сие лучше.

   И как я на то изъявил свою готовность и согласие, то и начали мы о том говорить и обо всем соглашаться.

   Его первое предложение было, чтоб начать издавать журнал сей с наступлением будущего 1780 года; потом говорил он, что ему хотелось бы, чтоб он мог издавать его при каждом номере газет по одному листу, следовательно, не по одному, а по два листа в неделю, и спрашивал меня, надеюсь ли я на свои силы и могу ли снабжать его столь многою матернею? И как я его уверил, что в том не сомневаюсь и что надеюсь довольно, что за мною дело не станет, то спросил он меня, сколько получал я от Ридигера за мой "Сельский житель", и, услышав, что не более 200 рублей, предложил мне двойную за труд мой заплату, и на первый случай 400 рублей за годичное издание, а впредь, смотря по обстоятельствам, может он мне и прибавить; а сверх того, чтоб получать мне по 15-ти экземпляров. И как я сею суммою был и доволен, то тотчас мы с ним в том и ударили по рукам, а потом стали говорить о том, какое бы название дать сему новому экономическому журналу и как бы оный расположить лучше.

   Дело и за сим у нас не стало, и мы в немногие минуты согласились и в том с общего согласия положили, чтоб назвать оный "Экономическим магазином" и расположить и его уже иным образом против "Сельского жителя"; и для удобнейшего с моей стороны сочинения, а с его печатания и набирания листов, условились, чтоб все материи писать особыми отдельными большими и малыми статьями и придавать каждой из них свойственные им приличные надписи, и дабы мне их присылать к нему без разбора и предоставить уже ему на волю располагать их и помещать в листы журнальные. И как чрез то мог я освободиться от скучного всего более мне досаждавшего при прежнем издавании уравнивания листов, считанием строк и даже самого отяготительного переписывания набело всей сочиняемой материи, ибо Г. Новиков и от того хотел меня избавить, а требовал только, чтоб писано было не слишком связно {Не слишком связно -- т.е. не малоразборчивой скорописью. "Связным письмом" называли в XVIII в., когда еще писали уставом и полууставом, скоропись, в которой одна буква соприкасалась, связывалась с другой.} и было б только четко, то и был я сим в особливости доволен и с охотою на предложение его согласился.

   Условившись сим образом обо всем, до издания сего нового журнала относящемся, коснулся я и до получения экземпляров моей "Детской философии".

   -- О, что касается до сего, -- подхватил г. Новиков, -- то вы экземпляры ваши скоро получить от меня можете. Книга сия хотя еще не поднята, то есть листы ее не соединены еще покнижно {Не сброшюрована.}, но я сегодня же велю ее начать поднимать, и вы после завтрева их получить можете. Но кстати хочется мне с вами о сей книге поговорить. Мне очень жаль, что она, по прежнему худому содержанию типографии, напечатана так дурно и неисправно. Она по полезности своей стоила бы лучшего издания, и у вас нет ли продолжения оной в готовности; и буде есть, так пришлите-ка вы ко мне третью часть оной, так я посмотрю, не можно ли будет и ее напечатать.

   -- Очень хорошо, -- сказал я, -- у меня сочинено ей уже несколько частей, но только не переписаны; но я заставлю переписать и пришлю к вам третью часть оной, а ежели дело пойдет, так можно получить и последующие.

   Сим образом, не думав, не гадав и прямо нечаянно и в несколько часов достиг я до желаемой давным-давно цели и положил первое основание издания моего "Экономического магазина", который доставил мне впоследствии времени столько выгод и сделал меня навек в отечестве моем известным и именитейшим экономическим писателем. Происшествие сие нечаянностию своею толико было для меня поразительно, что я, поехавши тогда от г. Новикова, не мог сам тому довольно надивиться и почитал то явным действием промысла Господня, приведшего тогда в Москву меня равно как нарочно для сего только случая. Да и в самом деле, если б не вздумалось князю в Бобриках мне приказать приехать в Москву, то сам бы я никак тогда в нее из деревни не поехал, ибо нужда моя не так была велика, чтоб надобно мне было необходимо в нее ехать.

   Как я в сей день зван был обедать к новому другу и знакомцу своему, г. Владыкину, то поскакал я прямо к нему, и удивил, и обрадовал его уведомлением о нечаянном основании своего нового издания. Он не мог довольно изъявить своего удовольствия о том, и не только обещал продолжать со мною свою переписку, но побуждать к тому же и обоих своих сыновей и всех своих знакомых. Тут будучи, познакомился я с родственником его, почтенным вельможею Иваном Анофриевичем Брыдкиным, которому рекомендовал меня г. Владыкин, и сей старый муж, обласкав меня, просял чтоб я приехал когда-нибудь к нему расхлебать щи вместе.