Дневник студента - 49

24 мая, среда.

   Померанцева можно назвать актером par excellence {По преимуществу (франц.).}. Какая натура, какое чувство, какая простота! Абрам -- не на сцене: он в своей избе, истый русский крестьянин, патриархальный владыка своего семейства и, между тем, нежный отец. Хороша и Померанцева в роли матери Алексея. Сандунов превосходен в роли Клима Гавриловича: настоящий подьячий с приписью; однако ж подьячий, который существует только в нашем воображении, которого знаем по преданиям, но которого, конечно, никто из нас не видал: это карикатура и на бывших некогда подьячих[1]. Молодой Орлов в сцене, когда Ипполит бросается к ногам отца и просит благословения идти вместо Алексея в рекруты, был увлекателен и заставил плакать, и самый Кондаков в роли Герасима, великодушного извозчика-резонёра, играл с чувством и жаром; словом, пьеса разыграна была бы прекрасно, если б несчастная Караневичева, Варвара, не портила всего хода пьесы. Что за претензии, что за жеманство и отсутствие всякого чувства, что за льдина такая! Вместо этой Варвары, доброй простодушной крестьянки-сироты, чувствующей сиротство свое, мы видели горничную, жеманницу, которая даже и при вопросе: как вас зовут, отвечает: "Извините, мы не из таковских". И вот говорят, что эта же Караневичева будет играть Антигону в "Эдипе", которого разучивают к осени. Что ни говори, а русскую оперу можно смотреть с большим удовольствием, чем русские трагедии и драмы: ни даровитый Плавильщиков, ни превосходный Померанцев, одни, без женщин, не могут произвести никакого действия. Как-то случилось мне видеть "Беверлея", где в некоторых сценах так отлично хорош Плавильщиков, -- и что же? Как только появлялась на сцене Баранчеева, игравшая роль жены его, то вся иллюзия исчезала. Померанцев в отце семейства превосходен, но лишь появится женщина -- прости очарование!

   Генерал Сергей Алексеевич Тучков показал Петру Ивановичу свои стихотворения и признался ему, что любит чрезвычайно поэзию и в свободное время только и занимается ею сколько по страсти, столько же и потому, что там, где он обязан постоянно жить по службе, других развлечений нет. В этих стихотворениях нет никаких правил: ни меры, ни ударений -- словом, ни складу, ни ладу, но между тем есть очень дельные мысли. Петр Иванович заметил автору, что надобно бы прежде узнать правила и тогда уже приняться за сочинение, иначе лучше писать прозою. Генерал пожелал взять несколько уроков тайком, и Петр Иванович в неделю истолковал ему все тайны стихосложения, отказываясь от всякого возмездия, и, в заключение, послал свою пиитику при следующем послании с эпиграфом из Державина: "Учиться никогда не поздно!"

   Т. . . . . . . командир,

   Кому маневры и сраженья

   Не горький труд, но сладкий лир!

   Вот правила стихосложенья:

   Прими, учись и будь поэт.

   Теперь, исполнив мой обет,

   Я ожидаю исполненья

   Обета твоего: втеснить

   Порывы своевольной музы

   Обыкновенных правил в узы.

   Тебе легко поэтом быть;

   Доступным сделай лишь искусство,

   Решась воображенье, чувство

   Науке строгой покорить.

   Наука лишь талант венчает,

   И божий дар без ней -- одно

   Вечногниющее зерно;

   Без ней оно не прозябает

   И не цветет в красе оно!

   Стихи не гениальные, но в них есть толк. Генерал прислал Петру Ивановичу на память золотую табакерку прекрасной работы.