На день рождения тети Нины в сентябре пришла Ирина. Она рассказывала о своей поездке в Москву к сестре, показывала фотографии, хвалилась, как хорошо их с Колей там встретили, как много зарабатывает сын сестры, он даже настоял на том, чтобы его мать оставила работу. Ира пришла позднее меня, я еще немного посидела с ними и ушла, Ирина осталась. О чем они говорили, оставшись одни, подробно я так и не узнала, только в общих чертах, но они умудрились окончательно разругаться, Ирина заявила, что никогда больше не придет. Вроде бы тетя Нина попросила ее завезти ей мешок картошки, все равно ведь мимо едет, а Ирина стала объяснять, как много ей за все приходится платить, ну а дальше пошло слово за слово.
На годину тетя Нина готовила дома, ей помогала ее давняя подруга и мы с Галкой Степновой. Ирина не пришла, пригласила друзей Сережи к себе днем позже. Мы сварили большой бак щей с большим количеством мяса, вынесли в коридор. Утром выяснилось, что щи прокисли. Хорошо еще Юля привезла с собой мяса, срочно сварили новую порцию, тот бак пришлось вылить.
Весной тетя Нина заболела. Кишечник перестал работать, поднялась высокая температура. Она лечилась сама, как могла, глотала какие-то таблетки, но ничего не помогало. Вызывать врача она не хотела, сразу решила, что это конец, взялась объяснять подробно, как ее похоронить, там подрыть, сюда подсунуть. «Не носите меня на новое кладбище в глину, а то сниться вам по ночам буду!» Зина, ее бывшая сотрудница, просила вызвать врача меня и Галку. К стыду своему я отказалась под какой-то причиной, Галка тоже. Должно быть, я как-то сразу смирилась с ее нежеланием жить и не очень верила в возможности нашей медицины, тем более по отношению к старым людям. Сил у нее совсем не осталось, она очень похудела, просто скелет, обтянутый кожей. И все время разговаривала со своим Сережей. Ставила на стол рюмку для него: «Но тебе уже хватит, сынок, больше не надо». То вдруг говорила: «А это мы оставим, Сережа придет».
Зина вызвала врача сама, настояла, чтобы хирург пришел на дом, доказывая, что сама больная прийти не в состоянии. Тетю Нину взяли в больницу, прооперировали, Приехала Юля, находилась все время с ней в больнице. После операции тетя Нина вроде бы воспрянула духом, но швы не заживали, из раны постоянно что-то сочилось, настроение опять резко изменилось.
Мы пришли с Галей Степновой. Галя попросила меня оставить их вдвоем, что-то хотела спросить. Догадываюсь, что о своем отце. Галя его никогда не видела, а мать ей рассказывала, что он умер от аппендицита, а его фамилию она не захотела брать, потому что она смешная и некрасивая – Морковкин. Мне-то тетя Нина рассказывала, как было. Никакого мужа у Анны Ивановны никогда не было, отец Гали один из «механизаторов», было у нас такое училище, где учили на трактористов. У них было свое общежитие, своя форма, и я еще помню стычки между ними и нашими ребятами из-за девчонок. Анна Ивановна его тете Нине показывала: «Смотри, - говорит, - вон тот, самый красивый».
Галя расплакалась, когда мы вышли из больницы, мне ничего рассказывать не стала, я не расспрашивала.
Из больницы тетю Нину выписали домой, но прожила она совсем недолго. Умерла незаметно, ночью. Юля просто услышала, что стало совсем тихо, не слышно даже слабого дыхания. Ушла тетя Нина к своему Сереже: «Кому я теперь нужна здесь, зачем?». Юле говорила: «Гале-то Степновой скажи - пусть не расстраивается, 50 лет прошло».
Когда я брала в поликлинике справку о смерти, врач, который делал операцию, очень удивился, узнав, что она умерла: «У нее же был только перитонит и цистит, от этого не умирают!» Не умирают. Она умерла от тоски по сыну.
И опять похороны. Ира не пришла ни разу в больницу, хоронить тетю Нину тоже не пришла. Коля был, спросил, кому достанется дом. Тетя Нина в больнице написала завещание на Юлю, отдала все ей. У моей матери спрашивала, правильно ли она поступает, та ответила, что это полностью ее дело, пусть делает все так, как считает нужным.
В могиле дяди Коли рядом с Сережей, как она просила, хоронить ее не разрешили, но и на новое кладбище мы ее не понесли. Разобрали кучу мусора, образовавшуюся рядом с нашей оградой на месте сгнившей сирени, расширили ограду и положили тетю Нину все-таки рядом с мужем и сыном, только с другой стороны.
Никого из нашей родни в доме теперь не осталось. Те, кто купил у нас в свое время верх, выкупили у Юли и низ, дом стал полностью их.
Приходить в дом мне стало не к кому, я не появлялась в том районе.
Свободное копирование
